Белые пятна

«…Недавно по делам службы я побывал на Енисее, — пишет мне инженер-гидролог Алексей Семенович Сильченко. — Слышал потрясшую меня историю о том, как был убит знаменитый полярный капитан Бегичев… Убит из ревности и с целью прикарманить его деньги, которые Бегичев заработал за свои открытия на Севере… Говорят, прокуратура несколько раз пробовала организовать следствие, но кому-то удавалось его замять… Было бы хорошо, если бы вы сумели снова поднять дело и довести его до конца…»

Вот еще одно письмо — от иркутянина Юрия Гусева. Он много читал о Бегичеве, знает, что легенда насчет убийства развенчана. Но развенчанию не верит, так как «слышал, что убийца и жена убитого припеваючи жили на деньги последнего и, наверно, ими же откупились от суда». Знал бы он, как «припеваючи» они жили!..

В моей почте только два письма, свидетельствующие о том, что легенда продолжает гулять. Не так уж и мало! Ведь сколько есть еще тех, кто разносит ее, но в редакцию писем не пишет. Мои сибирские коллеги — литераторы, журналисты — подтвердили, что с этой легендой им приходится сталкиваться и по сей день.

Проще всего, наверно, махнуть рукой: ну и пусть! Как говаривали когда-то: на чужой роток не накинешь платок. Может быть, может быть… Но, во-первых, речь идет не о каких-то абстрактных личностях, а о вполне конкретных современниках наших, умерших совсем недавно — всего лишь несколько лет назад. Их ближайшие потомки носят те же фамилии, живут и здравствуют рядом с нами.

Это — во-первых. А во-вторых… Во-вторых, мы встретились в этой истории с широко распространенным заблуждением, выходящим далеко за рамки частного случая. Тем самым заблуждением, которое гальванизирует уже похороненные легенды, обрекая их на существование не только вопреки здравому смыслу, но даже и вопреки вескому слову юстиции.

Дело в том, что психологически человек склонен ждать от следствия подтверждения легенды, в которую он поверил, а не ее опровержения. Он, возможно, еще согласился бы с опровержением, если бы нашлись данные, категорически ее опровергающие. Но могут ли в данном случае они вообще быть? Ведь в распоряжении следствия только косвенные, а отнюдь не прямые улики.

«Доказательств не найдено…» На языке молвы это означает: просто плохо искали. На языке же юстиции это означает: обвинение опровергнуто, подозреваемый невиновен. Принцип важнейший, сочетающий в себе осторожность, верность истине и науке. И еще уважение к личности, к ее достоинству, к ее правам.

Доказательств не найдено… Формула, полностью снимающая с человека возникшие против него подозрения. Ибо не он должен доказывать свою невиновность, а следствие обязано доказать его вину. Положение это не знает никаких оговорок, никаких исключений. Оно — надежная гарантия от слухов и сплетен, от облыжных обвинений, от грязных домыслов, от пятен на чести. Оно незыблемо, положение это, идет ли речь о загадках, которые возникают сегодня, или о тайнах истории. Ближних и дальних…

Совершенно седой, слегка располневший, но полный бодрости и энергии человек, сидящий сейчас предо мной, — единственный, от которого можно сегодня узнать из первых рук о той беспримерной арктической экспедиции, поставившей целью раскрыть тайну гибели Бегичева.

Александру Терентьевичу Бабенко шестьдесят пять лет. После отлично проведенной им «операции» в сложнейших условиях Заполярья он стал следователем по важнейшим делам Главной транспортной прокуратуры, а ныне работает прокурором одного из отделов в Прокуратуре СССР. Недавно ему присвоено почетное звание заслуженного юриста республики.

Множество дел, прошедших через его руки (в том числе знаменитое некогда дело Петра Кизилова, о котором дважды писали «Известия», — Александру Терентьевичу удалось тогда спасти жизнь и честь ложно обвиненного в убийстве безвинного человека), не вытеснили из памяти ту полярную одиссею. Он живо помнит каждый штрих, каждую деталь. И мужество летчика Ручкина, с риском для жизни «забросившего» юристов на мыс Входной, а несколько месяцев спустя нашедшего смерть в арктических льдах при очередном рискованнейшем полете. И энтузиазм больного поэта, упорно стремившегося стереть белые пятна в биографии выдающегося полярника. И заросшую робкими незабудками, почти сровнявшуюся с грунтом его могилу. И скитания по осенней тундре в поисках истоков молвы…

— Я бы сам удивился, — говорит мне Александр Терентьевич, — если бы эта молва не родилась. Ведь стрелялся Натальченко! Пытался наложить на себя руки! Как могли не связать это с тем, что случилось потом?!