Белые погоны (СИ)

А после этого наставник решил, что мне необходимо взглянуть не только на блистающий фасад, но и на изнанку огромной столицы. Поэтому, когда уже не воздушное, а самое обычное автомобильное такси прокатило нас по так называемому Нижнему городу, я поразился тому контрасту, который царил здесь и наверху.

Обитатели Нижнего города жили гораздо скромнее, чем те, кому повезло оказаться на верхних этажах небоскребов и кто мог себе позволить пользоваться воздушным транспортом. Люди здесь выглядели беднее, среди зданий нередко встречались старые, обшарпанные и порой совсем заброшенные строения. Здесь, ближе к окраинам, прятались многочисленные фабрики и заводы. Здесь же, как и, наверное, в любом крупном городе, находились наиболее криминализированные районы, а также отщепенцы, маргиналы и прочие сомнительные элементы всех возрастов. Во многих домах в этих районах не было стекол, какие-то были попросту заколочены досками. На некоторых окраинных улицах царила разруха, а где-то, если верить наставнику, и полнейшее безобразие, особенно по ночам. Тогда как на стенах я увидел причудливое граффити, включая не только рисунки, но и далеко не самые приличные надписи. А в закоулках и тупичках, мимо которых нам довелось случайно проехать, виднелся мусор и вездесущие нищие, которых в Верхнем городе было даже близко не видать.

— У всего есть обратная сторона, — с невозмутимым видом сообщил лэн Даорн, когда мы вернулись в Верхний город. — И за каждым сверкающим фасадом всегда найдется старый и пыльный подвал. Я хочу, чтобы вы не доверяли безоговорочно красивым лицам и чистым мундирам, курсант, а также всегда помнили, что за заманчивым с виду предложением может крыться обычный криминал.

— Так вы поэтому взяли номер в обычной гостинице, да еще и подальше от центра столицы? — догадался я.

— К сожалению, конкуренция на соревнованиях класса «Джи» весьма велика и по этой же причине далеко не всегда бывает добросовестной, — подтвердил наставник. — Я посчитал, что будет гораздо спокойнее, если рядом не окажется тех, кто напрямую заинтересован в вашем преждевременном вылете из турнира.

— А что, бывает и такое?

— Почти каждый год на соревнованиях случаются незапланированные травмы и несчастные случаи. Кто-то поранился, кто-то неудачно упал и сломал ногу… Драки строго запрещены, в том числе и вне спортивных площадок, но и они случаются, а это тоже повод для дисквалификации. Поскольку все вы с приобретением второго уровня становитесь условно взрослыми, то от вас требуется вести себя соответственно. Использование блокираторов в ваших браслетах не одобряется. Считается, что раз уж вы настолько хороши, что попали на турнир, значит, способны справиться с собственным даром в любой ситуации. Однако нередко случается так, что вас пытаются спровоцировать, — добавил лэн Даорн, когда я машинально глянул на свой браслет. Да, блокиратор мне отключили еще в школе. Так сказать, проявили доверие. — Причем провокации могут быть самого разного уровня и качества исполнения.

Хм. Признаться, мне такое в голову раньше не приходило.

— И часто на турнирах случаются подобные провокации, лэн?

— Полагаю, нескольких перспективных участников мы с вами завтра не досчитаемся.

— Но почему? Ведь в гостинице наверняка есть охрана. Ученики живут вместе с тренерами. И они, скорее всего, предупреждены об опасности, разве нет?

— У каждого есть слабое место, курсант, — рассеянно отозвался лэн Даорн. — Конечно, вот так прямо и открыто вас никто не заденет. Совсем уж глупцов на турнир не берут, да и охрана, как вы правильно догадались, внимательно следит за порядком. Но участники турнира не сидят круглосуточно в своих комнатах, а за пределами гостиницы может случиться всякое. Не исключено, что вам захочется выбраться на экскурсию, посмотреть город. А во время прогулки вас могут толкнуть на улице или же просто затеять ссору. Если вы упадете от толчка и сломаете ногу или спину, то автоматически выпадете из дальнейших соревнований. Если вы накажете хама, оскорбившего вас или ваших близких, то вас, конечно же, поймут, но все равно отстранят от участия, потому что таковы правила. Если же вы проявите благоразумие и отступите, вместо того, чтобы ударить хама, осмелившегося прилюдно вас унизить…

— То получится еще хуже, — сообразил я. — С турнира-то меня, может, и не выпрут, зато все, кто это видел, назовут меня трусом. Честь рода пострадает. Особенно если об этом растрезвонят все кому не лень, поэтому так сразу и не скажешь, что из этого хуже.

— Вот именно.

— А такие случаи расследуются? — полюбопытствовал я. — Вот, допустим, упал я на улице, сломал ногу… кто-нибудь будет искать человека, который меня толкнул или, к примеру, оскорбил?