Белые шнурки

— Ох еб твою мать… — только и смог сказать бригадир союзного состава, который откуда угодно мог ожидать столь мерзкого явления как милиция, но только не от мирной воскресной прогулки с бумажками.

Сзади выли сирены, но отступление возглавил хороший и опытный полевой командир. Сначала все дали рваный зигзаг по полукругу, как бы навстречу преследователям, оказавшись за спиной того места, откуда удалось удрать спутнику Штрайхера. Короткий рывок по скверу — и вот новый двор, с длинной панелькой о десятке подъездов.

«Здравствуйте, почта, откройте, пожалуйста» — и вся компания в абсолютной тишине занимает площадку возле выхода на чердак многоэтажки. Идет время; сейчас как раз экипаж ППСМ нарезает круги по дворам. Никто не видел куда именно они делись — домов десятки, подъездов сотни. Единственное чего требует этот маневр — не спалить преследователям куда именно удрал состав, но в нашем случае все было сделано мастерски.

Неторопливо шло время. В тишине сидеть было скучно, и вот начались первые разговоры шепотом. Спасшийся рассказал как именно приняли Штрайхера.

— Ну вот кидаем по ящикам, и тут — мужик идет. Толстый такой, здоровый. Подошел, посмотрел — и ксиву нам, какой-то служащий муниципальный.

— Не мусор??? Дак по ебалу же. — перебил рассказчика один из скинов.

-..Ну он Штрайхеру — «стоять», мол — задержан. Он встал смирно, и как собачка за ним на улицу пошел. Они мне полностью лестницу перекрыли — жопы толстые у обоих.

— По ебалу!!! — прозвучало уже хором.

В общем, так и дождались они ППСМ из опорника. Штрайхер обреченно пошел сдаваться властям, а его спутник, выйдя на улицу, дал деру, и отправился к остальной компании. История всем очень понравилась, и началось обсуждение того, как называется Штрайхер и что с ним нужно сделать. В это время у сбежавшего спутника Штрайхера зазвонил мобильный. Звонил Штрайхер.

— Ты где? Ты выйди сейчас на улицу! — в голосе Штрайхера были слышны нотки сдерживаемых рыданий.

— Ебу дал??? Тебя отпустили? Ты где вообще!

— Выйди на улицу и подойди сюда! Это в твоих же интересах!

— Ты с мусорами что ли? Ты вообще понимаешь, что несешь?

— Они говорят хуже будет! Тебе! Выйди на улицу, я все им рассказал…

… Спутник Штрайхера отрубил вызов. Начали надрываться телефоны у всех тех, чьи номера знал Штрайхер — трубку никто не брал. Несколько человек из числа союзных скинов буквально валялись от хохота, наблюдая за этим партийным триумфом воли. Спустя еще полчаса все разошлись — покинув подъезд по одному, без приключений добрались до дома.

* * *

С того злополучного дня жизнь Штрайхера сильно изменилась. Его задержали, отпустили, потом вызвал к себе местный участковый. а больше, кроме участкового, никому нужен он не оказался. В Движе его личность приобрела известность, о которой он не мог и мечтать: о нем узнали буквально все. Была правда у этой известности и негативная сторона — отныне его погоняло стало синонимом ссученности и замусоренности. Нашлись острые языки, предложившие это явление измерять в Штрайхерах, приняв основоположника за единицу измерения. На его счастье в бригадах он не прижился, поскольку даже у довольно безразличных ко всему бойцов типа М. Штрайхеру полагался смертный приговор. Был ли Штрайхер действительно серьезно «замусорен»? Самое забавное что скорее всего нет. Для того, чтобы эффективно стучать, информатору следует владеть хотя бы нужными сведениями — а Штрайхера к серьезным темам не подпускали никогда.

Это обстоятельство привело к тому, что круг его общения сузился необычайно. Из РНЕ его выгнали, с нацболами отношения тоже были странные, старые соратники над ним глумились а новых не появлялось. Так Штрайхер оказался в прямом смысле слова на помойке Движения — а именно в кругу самых отвратительных неформалов и говнарей, которые с уважением поглядывали на его габариты, «гром» и камуфляж, заправленный в берцы.

Он закончил исторический факультет, и стал работать учителем истории. И снова случайность в корне изменила его жизнь.

Где-то то ли на улице, то ли у тех же говнарей в подземном переходе, он повстречал молодого человека по имени Антон. Антон носил «гром» и черные форменные штаны, и работал охранником. Несмотря на явные националистические взгляды, про Штрайхера он то ли не знал, то ли не слышал, то ли забыл что слышал. В целом это было неудивительно: Антон отличался совершенно нечеловеческой глупостью. Именно это его свойство привело к тому, что он никак не был вовлечен в Движ серьезно, хотя и очень этого хотел. За глупость его многие считали провокатором, например за бессмертный подвиг, когда подойдя к толпе правого народа, готовившихся к массовой, но незарегистрированной акции, он встал во фронт людей, изображавших прохожих и зевак и отсалютовал зигой, зычно гаркнув «Зиг хайль!», что очень понравилось всем окрестным милиционерам. В общем со Штрайхером они подружились, и очень скоро тот познакомил его со своим лучшим другом и соратником Сережей.