Белые Шрамы: Мелодия Грома (СИ)

Музыкант, приняв это сообщение, мысленно начал отсчитывать время, не останавливая отбивание ритма, хлеща ладонями по коже, коей была оббита бочка. Одновременно с этим стопа, быстро нащупав кнопку, выждала полсекунды, синхронизируясь с ритмом верхних конечностей, дабы безошибочно попасть в такт. Кантриер даже не заметил, как то же самое сделало его сердце. Услышь обычный человек то, что слышал Кантриер, сидя в коммуникационном центре, он бы не понял, что это не один всеобъемлющий звук, а три удара идеально сложенных в единозвучие. Сердцебиение и два ритма, издаваемых музыкальными инструментами, попавшими в руки мастера. Это стало знамением для Драза Кантриера, знаком. Знаком, что забытое прошлое, забитое им самим в закрома памяти, вернулось. Знаком, что настоящий Драз Кантриер вернулся.

Летописец, перестав бить по барабану, быстро расположил руки на лютне и за две секунды до обозначенного господином Сыкрином времени, вдарив дентальным плектром по тонким, проволочным струнам, озарил локальную вокс-сеть металлическим звоном, ударившим, будто молния среди терзаемых громом облаков. Легионеры не смогли оставить этот пассаж без внимания.

– Сыкрин! Кем бы ни был этот музыкант, передай ему, что это нечто невероятное! – крича, Сай Гон хвалил анонимного, для себя, исполнителя.

После этого, каждый из Сынов Хана нажал на кнопки, активируя два спаренных болтера, прицельно поражающих ряды примитивной ксенорасы. Изрешеченные тела падали под ноги своих соплеменников, когда среди последних прогремело два взрыва, отчего оставшиеся ксеносы бросились врассыпную. Но этим инстинктам не суждено было исполниться.

Разъезжая то вперед, то назад на своих металлических конях под постепенно ускоряющиеся лютневые аккорды, Алжен и Дызинсин рубили метающихся в разные направления зеленомордых, пока Сай Гон и Дансик прижимали их с другой стороны, создавая небольшой исток этой зеленой воды, двигающийся в сторону капитана. В то же время, Джогатен отъехал и развернулся, готовясь к маневру.

«Ну что ж, сейчас посмотрим, что смог устроить Тайк Фэн.» – подумал командир, несколько раз дернув ручку газа гравицикла, после чего повернул ее до упора, направляясь к оркам.

Несясь на своей «Низинной Молнии», космодесантник начал сеять град из болтерных снарядов, все больше приближаясь к противнику. Система «Ураган» начала пробивать ряды племени с легкостью раскаленного меча, протыкающего незащищенную плоть. Три, пять, десять орков разом получали сквозные ранения, но не прекращали движения навстречу клинкам Империума.

Джогатен выпустил еще две очереди, отправляя разрывать плоть дюжины снарядов, целясь в механические суставы шагоходов и ритмично складываясь в одну мелодию с барабанными пассажами. Некоторые пули попали в цель, посадив одну из металлических бочек на гидравлическое колено, заставляя склонить «голову» перед палачами Боевого Ястреба. Несколько прочих смертоносных патронов угодили в «локоть» другой ходячей банки, парализовав конечность, держащую гигантскую винтовку, с которой еле мог сравниться по размерам даже тяжелый болтер. Оказавшись почти вплотную к оркам, Джогатен резко повернул руль гравицикла и наперевес со своим верным клинком кинулся в гущу сражения, моментально прикончив первых трех попавшихся орков, пока Сыкрин начинал повторять маневр капитана, а четверо их братьев брали орков в кольцо.

Но Джогатен не чувствовал ничего. Ни следа той радости, которая бушевала в его душе во время давних битв. Белоснежное торнадо крутилось среди зеленых крох, разнося их на еще более мелкие части. Но несовместимая с природой этого стихийного бедствия машинальность вызывала ощущение какого-то несоответствия, подделки. В отличии от других братьев и от былого себя, капитан не наслаждался сражением, а лишь выполнял рутинную, будто закручивание гаек, работу.

Капеллан, мастерски рассчитав момент просвета в этом водовороте смерти, ворвался в самое пекло. Раскидывая орков в разные стороны ударом бамперной части мотоцикла, Сыкрин создавал зеленый дождь этим довольно простым, но практичным трюком. В эти же мгновения, пастухи, коими являлась остальная часть подразделения, безостановочно сокращали численность своей большезубой паствы, сужая этот вихрь смерти с белым мотоциклетным ободом. Главный моралист роты приближался к банке, упавшей на колено, пораженное атакой Джогатена. Через несколько секунд, он выпрыгнул из своего сидения и набросился на примитивную, неудачливую, мелкую, будто ее пилот, боевую машину, повалив ее на спину.

– Смерть уже дышит в твой затылок, червь! – кричал Сыкрин, разрезая замки дверей серпентой «Укус Грозы», дабы вытащить несчастного гретчина. – Возрадуйся, дитя, ибо ты свободно!