Белые тела

Даже не думая набросить на себя хоть какую-нибудь одежду, она выходит на улицу, на балкон, там уже стемнело, остался только тусклый серебристый свет, неестественный, как будто от фонаря в саду. Я тоже встаю, иду за ней. В углу тонкий шест соединяет край балкона с нависающей крышей. Тильда забирается на стул, хватается за шест и наступает на металлические перила, которые идут по краю балкона. Держась одной рукой, она отклоняется наружу, к темным деревьям и густым зарослям, и неустойчиво балансирует на перилах. Я бессознательно делаю шаг вперед, чтобы посмотреть вниз, и вижу, что падать там высоко, внизу бетон, и ничего не смягчит падения.

– Чем идти в полицию, – говорит она, – ты лучше подтолкни меня. Видишь, я не боюсь, я веселюсь, когда думаю о смерти, я правда люблю заигрывать с ней, как и рассказывала тебе в том письме на флешке. Это было правдой. – Теперь она раскачивается туда-сюда, беззаботно, совершенно не переживая, что она погибнет, если хоть немного оступится.

Я не чувствую тревоги, глядя на ее безумные движения, на то, как раскачивается ее белое тело; напротив, я чувствую спокойствие. Вот эту Тильду я знаю, так глубоко, как знаю ночь, траву или небо: отними у меня это – и я не смогу жить. Вот она, эта импульсивная, сумасшедшая девчонка, которая может заворожить тебя, когда ей будет угодно, которая за секунду может превратиться из эфемерной в колкую, которая верит, что право быть звездой даровано ей свыше.

Она смеется, спускаясь вниз, в безопасность: забирается обратно на стул, затем на пол.

– Ну, хватит уже! Думаю, ты поняла… А теперь уходи, Калли. Скоро придет визажист. Иди поговори с Лукасом.

Она берет свою хлопковую тунику, прикрывается, повторяя:

– Иди же!

И я ухожу. Оставляю ее одну, прихорашиваться, украшать себя, делать из себя человека, которого она так обожает.

50

Я стою на дороге, со всех сторон меня сплющило толпой, пытаюсь вытянуться наверх, чтобы увидеть звезд, идущих по красной ковровой дорожке: они останавливаются для фотографии, залитые светом белых вспышек. Выверенные позы, сияющие глаза, взмах волосами, взгляд искоса, и так раз за разом – парад богинь в тончайших нарядах и немыслимых туфлях. Появляется Тильда, и у нее, как и у остальных, такая же себялюбивая, как я бы ее описала, улыбка, всегда направленная к камерам. Она не замечает столпившихся фанатов, презренных смертных по ту сторону металлического барьера.

– Это Тильда Фэрроу, – говорит тучная женщина рядом со мной, от нее пахнет жевательной резинкой. – Про нее писали в газетах, какая-то девушка погибла в ее доме, а она только что получила крупную роль в новом фильме под названием «Незнакомец».

Тильда не сказала мне, но я не удивлена. Конечно, ее мечта стала явью. Полагаю, это было неизбежно, учитывая ее силу и решительность. Я встаю на цыпочки, чтобы лучше ее видеть, надеясь, что она заметит меня. Но этого не происходит, она занята, дает интервью мужчине в смокинге и с микрофоном. Я ничего не слышу, но могу представить, что она может говорить. «Да, я в восторге от новой роли. Она будет непростой, но мне повезло, я буду работать с удивительными людьми». Все эти обманчивые фразы, общие для этой профессии, будут сказаны с легкостью и самодовольством. Только когда она поворачивается, чтобы войти в здание, я замечаю, что она в том самом золотом платье с лямками, перекрещивающимися на спине. Она вытащила его из бассейна и починила шов.

Разворачиваюсь спиной к этой отвратительной сцене и пробираюсь через толпу. Еду домой, в Англию, к Уилфу и садам, к маме и ее плохим картинам, к Дафне и Уиллесден-грин, даже к Лиаму. Теперь, когда мне удалось найти его, я не потеряю его снова. Буду жить по тому плану, который Тильда мне уготовила столько лет назад, тогда, в Грейвзенде, когда пыталась определить мое «призвание». Однажды я буду в доме с добрым мужчиной – возможно, это будет Уилф – с детьми, собаками, я посвящу себя обычным вещам, проявлению любви в повседневной жизни.

Но я понимаю (как я могу не понимать?), что я хранительница тайны, которая поселила в моем сердце грех, теперь я запятнана навечно. Мне придется жить с этим, потому что предавать сестру я не собираюсь. Это бы убило ее, она бы упала с балкона, отличная сцена для красивой смерти. Я не могу этого позволить. Лучше я буду верить, что она уже совершила все зло, на которое была способна, и теперь двигается вперед. Лукасу она, конечно, даст отставку, он лишь временное решение, а с деньгами Феликса она станет звездой. Она будет жить благодаря моему молчанию, отсутствию нормальной жизни, одолеваемая жаждой всеобщего обожания, которая удерживает ее во тьме.

Благодарности