Белые терема

— Нет, не могу я… — сказал он, растерянно улыбаясь. — Боязно как-то. Кабы из своих кто…

— Эх, Филя бы встал! — крикнул Ванька Генеральский. — Может, попробуешь, Филя, а?

— Попробуй, — заговорили ребята, — ведь не умрешь, попробуй!

— А может, и в самом деле встанешь? — спросил Малага. — Не бойсь, сильных бить не буду. И выше роста тоже не дам.

Филя слушал все это, наклонив голову, и вдруг, решившись, захромал к воротам.

Первый мяч пришелся ему на грудь.

— Хорошо! — сказал Малага. — Молодец. Эй, подайте ботинок!

Мальчишки принесли ему ботинок, отлетевший во время удара.

— Ну, а теперь — в левый угол. Не торопись, падай ровно с ударом моей ноги! Р-раз!

Филя распластался в броске, встал с земли с мячом в руках и, одновременно морщась от боли и улыбаясь, выкатил мяч Малаге.

Мальчишки довольно загудели:

— Не торопись, Филя, отдыхай!

А Ванька Генеральский вдруг крикнул из толпы:

— Не бойсь, Филя, тренер-то тряпочный!

— Это кто сказал? — не оборачиваясь, спросил Малага. — Слышь, подойди ко мне, кто это сказал.

— Эй, Малага, хватит! — крикнул Артем, безразлично покуривавший на скамейке. — Мы так и на автобус опоздаем. Слышь, пойдем!

— Успеем… Ну, а что у тебя в правом углу? Дырка?

— Сам ты дырка! — крикнули из толпы. — Не бойся, Филя, ему и не забить!

А Генеральский громче всех:

— На встрече с солдатами три мяча пропустил! И-эх!..

Малага разбежался, но у самого мяча сделал поворот и ударил по мальчишкам. Они рассыпались в разные стороны, а Малага, уткнув руки в бока, захохотал.

— Эй, еловы шишки, пасни мяч сюда! — кричал он. — Да не бойтесь. Я дядя добрый!

Ему кинули мяч, он ударил по воротам, и Филя опять отбил. Он стоял, согнувшись, сухонький, покрытый грязью и синяками, и только глаза его исподлобья следили за Малагой.

Все мальчишки переместились теперь к воротам, облепили штанги, и Малага остался один.

— Смотри-ка, новый Яшин выискался! — сказал он Артему, но сделался вдруг серьезным, скинул пиджак, снял с правой ноги ботинок и отошел на несколько шагов от мяча.

— Ты и штаны скинь, Малага! — кричали мальчишки. — Скорей попадешь!

— Это зло его берет, что кубок районный проиграли!

Но Малага как будто ничего не слышал, он только прощупал Филю глазами и, подбежав, сильно ударил по мячу.

Мяч просвистел, ударил Филю в лицо, сбил его с ног и отскочил.

Филя встал, поправил кепчонку. Из губы его текла кровь. Он был бледен и только потуже натягивал на больную руку перчатку. Мальчишки приумолкли, беспокойно поглядывая то на него, то на Малагу.

«Ну всё, — подумал Филя, — еще такой удар, и пойду домой. Коленка шибко болит. И голова кружится…»

— Автобус, Малага! — крикнул, подымаясь со скамейки Артем.

— Ничего, — сказал Малага, не сводя с Фили глаз. — Минут десять еще постоит.

— Пойдем, — сказал Артем, взяв его за рукав. — Очумел совсем. На пацанах хочешь отыграться…

— Не тронь!.. Мне из принципа надо ему забить!

— Малага — дырка! — крикнул Генеральский, подпрыгивая и размахивая руками. — Чучело ты, а не вратарь! А наш Филя держит, хоть сколько ты ему бей!

Малага ударил, Филя бросился в левый угол, но не успел — мяч вылетел с другой стороны ворот и ушел еще метров на двадцать.

А Филя так и остался лежать на земле, в левом нижнем углу ворот, вытянув руки в рваных нитяных перчатках. Мальчишки и Артем подбежали к нему, перевернули. Он был сильно бледен, грудь его дышала судорожно и часто. С озера принесли полную кепку воды, побрызгали на Филю, умыли ему лицо. Он встал, оглядел всех светлыми невидящими глазами и спросил:

— Пропустил я, что ли?..

— Да ладно тебе, — тихо сказал Генеральский. — Такой мяч и Яшин бы не взял.

— Очухался все-таки! Видел, какой был удар? — весело сказал Малага Артему, вытряхивая из ботинка песок. — Давай, Артюха, автобус!.. — И он, не оглядываясь, побежал. Умолкнувшие мальчишки столпились вокруг Фили. Только Ванька Генеральский не выдержал, — подняв кулак, крикнул в сторону остановки:

— Ну, подожди, Малага, подожди!..

НА КАРТОШКЕ

— Вот будете знать, каково трудодень достается, — ворчала крепкозубая бабка, когда мы приходили обедать. Мы копали картошку в дальней бригаде, на усеянных камнями полях. — Не знаешь, куда поспевать, то ли в свой огород, то ли в колхозное поле…

По утрам вместе с нами подымалось бледное солнце, но еще долго надо было прыгать и дуть на руки, чтобы согреться.

В первый день за обедом у нас был разговор. Мы решили, что весь заработок пойдет в фонд школы.

— За питание пусть не высчитывают, — сказал наш бригадир Генеральский. — Пропитаемся и так. Лучше фотоаппарат купить на эти деньги.

— Яйца пусть обратно забирают! — сказал Ванька Веселов, и все согласились:

— Что мы, не видали яиц?

Мы жили у бабки: кто на чердаке, кто в комнате, кто в сарае. Бабка вставала рано, и мы просыпались от звяканья ведер или треска лучины.

Однажды Генеральский стукнул ложкой по столу:

— Опять щи с мясом! Мы этак и не заработаем ничего! Лучше в школе иметь полный набор музыкальных инструментов.

Мы отказались от мяса. Бабка, наливая нам постные щи, зевала и крестила рот. А по утрам жарила себе яичницу на свином сале.