Белые цветы

…А на улице бушевал первый весенний ливень. Когда сверкала молния, комната озарялась синеватым светом, — синие блики мелькали на искаженных злостью лицах Фазылджана и Ильхамии. Вслед за молнией, словно грозный обвал, грохотал гром.

9

На этой неделе в акъярскую больницу одного за другим привезли двух рабочих, пострадавших у станков в ремонтной мастерской соседнего совхоза. Встревоженная происшествиями, Гульшагида направилась в совхоз посмотреть, в каких условиях работают ремонтники.

При первом же разговоре потребовала от директора соблюдения правил охраны труда, если он не хочет пойти под суд. Впрочем, это не произвело на него впечатления. Побывала она и на полевых станах. Здесь мало заботились о быте рабочих.

Это был первый выезд Гульшагиды после таяния снегов. Вдали рокотали тракторы, заканчивая пахоту. Молодая, сытая, застоявшаяся лошадка все норовила пуститься вскачь. Когда она вскидывала голову, под дугой отрывисто звякал колоколец.

Вернувшись в совхоз, Гульшагида из кабинета директора позвонила районному санитарному врачу, а потом и секретарю райкома. Рассказала о неполадках в совхозе, попросила принять меры. Директор невозмутимо слушал, дымя папиросой. Но когда Гульшагида собралась в обратный путь, он словно очнулся от спячки. Вызвал своего заместителя, еще двух-трех работников, раскричался:

— Сегодня же отвезти на полевые станы свежие продукты. Пусть там хорошенько вымоют вагончики, выдадут рабочим постельное белье. Почему там не хватает кухонной и столовой посуды? Устранить безобразия! Ясно?!

— Давно бы так — сказала Гульшагида. — Но я еще приеду проверить, что вы сделали.

На обратном пути лошадь бежала во всю прыть. Постройки совхоза остались далеко позади, дорога вилась полем, между сочных озимей. Небо, как огромная голубая тарелка, опрокинулось над полем. В безоблачной синеве, вытянув шеи, тянулись цепочки гусей. На землю долетал гогот птиц. Ни с чем не сравнима эта перекличка диких гусей над широким весенним полем. Куда ни глянь — всюду волнующие приметы весны. Из ложбин еще струится запах дотаивающего снега, а на взгорьях колышется мягкое, теплое марево. Гульшагида, запрокинув голову, приложив руку к глазам, до устали глядела вслед пролетающим гусям, а потом пела от полноты чувств:

Бывает, серебряное колечко ломается, —
Нет, не ломается оно и не гнется…
Случается, огонь любви угасает, —
Нет, не погаснет он, если чиста любовь…

Вдруг Гульшагиде неудержимо захотелось побыть одной в этом весеннем раздольном поле, чтобы наедине отдаться своим чувствам. Близ урочища, прозванного в народе «Ягодником Джамили», она сказала своему неизменному вознице Аглетдину:

— Вы поезжайте. Я хочу подышать вволю чистым воздухом.

И вот она медленно бредет тропинкой, недавно вытаявшей из-под снега. С прошлого года по ней еще никто не ходил. Гульшагида сняла с головы косынку, распахнула легкий жакет. Воздух весны кружил ей голову. Гульшагида чему-то улыбалась. У нее легко, вольготно на душе, — чего еще надо?.. Чу, запел жаворонок. Звонко, заливисто поет! Слушая жаворонка, радуется земля. Родная, кормилица, теплая, черная земля, — кажется, нет родней тебя!..

На вершине невысокого, пригретого солнцем холма Гульшагида разостлала жакет, села и, подперев щеки, устремила взгляд вдаль. В ее глазах светилась такая радость, словно она переживала счастливейшие минуты жизни. И вдруг ей почудилось — в голубоватом колыхающемся мареве, где-то вдали, она видит Мансура. Он, единственный, незабываемый! Можно ли не вспоминать о нем!.. В длинные, темные и одинокие зимние ночи были минуты, когда она проклинала его. А сейчас все обиды забыты, будто и не было их, и сердце, полное любви, рвется только к нему…

— Милый, я жду тебя, жду! — произнесла Гульшагида вслух и удивилась своему голосу, прозвучавшему так искренне и призывно, словно она и в самом деле увидела Мансура и он должен услышать, откликнуться.

Долго сидела она на вершине холма, томясь сладким сном наяву, поглаживая ладонью теплую землю. Наконец поднялась, тихим шагом спустилась вниз, но пошла не по дороге, а луговиной. Затем снова поднялась на пригорок. Отсюда хорошо видно: на горизонте собирается туча, — наверное, пройдет первый весенний дождь.

Но дождь так и не собрался. А через два-три дня грянул настоящий ливень. После недолгого ведра опять задождило. Наконец установилась настоящая весенняя погода. Земля покрылась буйной зеленью, цветами. Яблоневые, вишневые сады будто окунулись в молочную пену. Только бы не случились заморозки да не выпал град, — и в поле и в садах урожай будет богатый.

Народ трудился в поле. В Акъяре было тихо. Ничто не нарушало покой вокруг больницы, стоявшей на отшибе села. И вдруг — короткий гудок автомобиля.

Гульшагида вроде бы услышала этот негромкий гудок, но как-то не придала этому значения: ныне в деревне машин больше, чем лошадей.