Белые вишни | Для друзей

Чуть пикнешь что против – и сразу накладно

Тебе твоя правда тотчас обойдётся,

Слезами от горя и бед мать зальётся.

Прости меня, тёща, обид не держи,

И если погибну – моих поддержи».

Не раз вспоминали потом старики

Слова эти зятя. Видать не с руки

Ему было щирым украинцем быть…

Что делать, ты станешь им, чтоб просто жить.

Не видели дочек своих дорогих,

Боялись звонить: не подставить бы их.

Но стало известно – Сашко их в «Торнадо»

Пошёл добровольцем, сказав, что так надо –

Украинец каждый был должен понять:

Русню надо резать. А США – защищать

С Европою вместе, от русских агрессоров,

Они нам помогут деньгами, эРЗэО-сами.

Другой внук их – Сашка, пошёл в ВэДэВэ.

Уже лейтенант, у него дочки две.

Распалась семья. В палисаднике розы

Завяли. И вишни побили морозы.

*

Пришёл чёрный день – стало бабушке плохо,

Не сдюжило сердце. И хоть неохота

Им в Киев поехать (в Донецк-то нельзя,

Не пустят «защитники»), завёл дед «коня» -

Свой ретро-мобиль, и жену посадил…

Но только недолго он в нём прокатил,

Лишь милю проехал – его задержали,

Машину же запросто конфисковали.

Обоих изгнали на лютый мороз,

Спасибо, что кто-то домой их подвёз.

Два дня продержалася мать на таблетках,

На третий – ушла, прошептав «мои детки…»

Остался старик без жены, без подруги…

Её схоронить помогли ему други –

Шахтёры, с кем вместе трудились, дружили,

Состарились так же и рядом с ним жили.

Когда наступает ужаснейший час,

Лишь помощь людская спасает всех нас.

Пустым и холодным стал милый их дом,

Остались старик в нём и кошка при нём.

*

Пришли в их посёлок бойцы из «Торнадо»,

Кого-то убили, кого грабят рядом.

Пришли и к нему те торнадовцы – воры,

Решили забрать два ковра. Даже шторы

В гостиной у деда с окошек сорвали

И всё, что получше, из дома забрали:

Себе пригодится, в дому подо Львовом.

Старик не роптвл: ко всему был готовым.

И надо же было такому случиться,

Уже через день его внук объявился.

Зашёл через дверь, поздоровался с дедом.

(В окно глянул дед, не идёт ли кто следом).

Внук голым окошкам, стенам удивился:

«Куда делось всё?» «Супостат появился,

Что тащит у всех безо всякого спроса» –

Ответил старик на все эти вопросы –

«Торнадовцы, те что совместно с тобой

Воюют, воруют, людей на убой Уводят с собой, подвергают их пыткам…

А сдачи получат – бегут сильно прытко».

«Я вижу ты, дед, разболтался уж слишком.

Похоже, руснёй стал, как русский братишка».

« А ты кем Сашко, неужели «бандерой»?

Уродом, которым не жаль матерей,

Детей их, старух, стариков любой нации?

Ты кто – украинец простой или нацик?

Вот я – украинец, отец украинцем был…

Неужто, Сашко, ты совсем позабыл

Как вместе с тобою когда-то мы были

На Саур – могиле, цветы положили.

Тебе говорили и мама и я,

Что там похоронен твой прадед – Илья.

Страну защитил он от немцев-фашистов,

Кому и служили бандеровцы истово.

А с бабушкой нашею, как же нам быть?

Она же «кацапка». Не стоит любить?

Мы прожили долгую жизнь с ней прекрасно,

Она всем светила, как солнышко ясное.

И к смерти её руку ведь приложили

Твои сослуживцы. Они ведь убили!»

«Скажи мне спасибо, что я тебя слушаю.

Другой бы отправил бы в ад твою душу».

«Мне нечего делать в аду, ибо я

Ни совесть, ни честь не продал. А тебя

Я внуком своим не считаю, ты – враг.

Вас всех проклянёт наших прадедов прах.

Не будет вам счастья ни здесь, ни потом.

Кто в жизни палач, тот подохнет скотом».

Сказал это дед, задыхаясь от боли

В груди. Повторил: «Нет, не внук ты мне боле!».

Стояли напротив друг друга врагами:

Один любил дочку, другой любил маму.

Вдруг кто-то позвал: «Эй, Сашко, где ты есть?

А ну, покажи, поживился ли здесь?».

Внук вышел: «Да нет уже здесь ничего.

Лишь дед одинокий да кошка его».

Раздался вдруг взрыв, снёс ворота, забор…

Сашко бросил к вишням. Второго – за борт,

За бровку дороги, которой пришёл…

Вот так свою смерть каждый там и нашёл.

На кухне очнулся старик, поднялся…

Стеклом была хата засыпана вся.

В крови и порезах лицо, да и рук

Не чует и ног, и в пыли всё вокруг.

Шатаясь, старик, оставляя свой след,

Во двор вышел. Враз потемнел белый свет:

Под вишнею внук его мёртвый лежал,

Во лбу, как звезда, лишь осколок торчал.

А через дорогу его друг лежал,

Разорванный миной он навзничь упал.

Старик долго с внуком у вишенок был,

Потом взял лопату, могилу отрыл.

Как мог внуку голову, руки омыл,

Укрыл одеялами, в яме зарыл.

Сосед помогал ему в скорбном том деле,

И с ним помянули, чтоб душа отлетела.

К тому ж, кто от них недалёко лежал,

Старик подошёл и сурово сказал:

«От мины своей ты дождался конца.

Не буду тебя хоронить, подлеца.

Пусть люди другие тебя подберут,

А коль не схотят – пусть собаки сожрут».

Никто не схотел и два дня это тело

Валялось. Потом уж куда-то и делось.

В сарае дед взял молоток, гвозди, плёнку

И ей затянул в хате окна, чтоб только

Не дуло в них ветром, зима ведь ещё.

Потом уж к соседям своим спать пошёл.

*

Конец февраля на Донбасс всем принёс

Надежду на скорый побег (от угроз

эРэФ) – ВэСэУ и «бандеровцев»

С земли ДэНээР, эЛэНэР-овцев.

Везли через пригород их «санитарки»

Всех тех, кто пока уцелел в битве жаркой,

Тянули разбитые танки… Люди ждали

Своих, даже тех, кто «Аллаха…» кричали.

Война надвигалась, как чёрная туча…

Ушли те, кто думал, что всех они круче.