Белые волки. Часть 2. Эльза (СИ)

— Ведьмак, — со скучающим видом подсказал Алан, сделал ленивое движение пальцами, и стакан в ладони Димитрия лопнул, рассыпался дождем осколков и брызг. — Собственно, это и помогло мне перестать быть волком. Магия оборотничества противоположна ведьминской, в одном теле сочетать их нельзя. Как видишь, я пришел к тебе не как слабый попрошайка, желающий прибиться к более сильному и влиятельному родственнику. Я пришел тебе, как партнер — к партнеру.

Он вернулся обратно к креслу и уселся, закинув ногу на ногу, пока Димитрий стряхивал с мокрой руки куски стекла. Глянул на старшего брата уже без притворства, цепко и расчетливо, как готовый к броску зверь, выслеживающий добычу.

— Я не ищу отцовской любви, как ты мог подумать. Скажу тебе больше: я ненавижу этого старого ублюдка. Все хорошее, что должен чувствовать ребенок к родителю, во мне давно перегорело. Всю жизнь я не мог понять, почему он заставил мою мать родить меня, если я был ему не нужен? Только как средство управлять ею? Неужели он не понимает, что я — живой человек со своими горестями и радостями? Неужели я для него — как вещь, сегодня достал с полки, а завтра задвинул обратно? Неужели он не любит меня только потому, что я родился не таким, как надо? Не таким, как ему хотелось? Разве тебя никогда не посещали подобные мысли?

Димитрий слизнул кровь, выступившую на пальце в том месте, где его рассек осколок, и промолчал. Его лицо оставалось непроницаемым.

— Почему, папа? — продолжил Алан, и его скрюченные пальцы впились в подлокотники кресла, а губы скривились, обнажая ровные белые зубы. — Вот что я всегда хотел спросить у него. Почему ты меня не замечаешь? Почему я недостоин тебя? Почему ты даришь свое внимание каким-то другим детям, а не мне? Почему? Почему?

— Он тебе не ответит.

— Конечно он мне не ответит, — фыркнул Алан, перестав царапать подлокотники. — Поэтому я и не собираюсь разговаривать с ним. Ты хотя бы носишь его фамилию, меня он отказался даже признать официально. После этого, знаешь ли, не до задушевных бесед.

— Ян, подай гостям вина, — бросил в сторону Димитрий, но его взгляд оставался прикованным к человеку, сидящему в кресле. — Так в чем цель нашего знакомства?

— Я хочу ему доказать, — Алан жестом отказался от предложенного бокала, — хочу доказать, как он ошибался, когда посчитал меня отбросом, выродком, ничтожеством, недостойным носить звание наследника. Хочу взлететь так высоко, чтобы ему пришлось смотреть на меня, задрав голову. И тогда, когда я стану уважаемым человеком, когда все захотят со мной дружить, я буду игнорировать его и не замечать так же, как он игнорировал и не замечал меня. Мама не поддерживает мою идею, она и мое знакомство с тобой бы не одобрила, поэтому пришлось действовать тайком на свой страх и риск. Мне подумалось, что ты захотел бы разделить со мной сладкую месть и утереть нос нашему отцу, а вдвоем добиться цели гораздо проще.

Димитрий помедлил, пока Ян раздал вино женщинам и снова отошел к двери.

— Я устал кому-то что-то доказывать, — наконец вполголоса произнес он. — И я привык рассчитывать только на себя. Если захочу отомстить кому-то — справлюсь сам.

— Сам? — Алан вскинул бровь, а затем рассмеялся. — Сам? Ты всерьез считаешь, что все это время жил сам по себе? Никогда не задумывался, почему тебя приняли в этот темпл? Приняли буквально с распростертыми объятиями, как родного? Почему тут нашлось и место, и занятие для тебя? То самое, которое сделало тебя богатым? А твой помощник? Ты принял как само собой разумеющееся, что кто-то пожелал служить тебе, когда все от тебя отказались?

Лицо Димитрия стало каменным. Он повернулся к Яну, топтавшемуся у дверей, и остановил на нем пронзительный взгляд.

— Братишка, я серьезно не знал… — побледнел и забормотал тот, прижимая руки к груди в жесте искреннего признания, — я не помню, кто именно подошел ко мне и попросил отыскать тебя… сестренка болела… мне же обещали, что поправится… а потом мы с тобой так сдружились…

— Моя мама вылечила ее, — кивнул Алан. — Она — потомственная знахарка. Мы знали о твоей жизненной истории, о жестоких убийствах, которые ты совершал. Следили за тобой все эти годы. И невидимой, но заботливой рукой помогали. Мы жалели тебя, брат, потому что даже такое чудовище, как ты, достойно любви и жалости от тех, кто тебя понимает. Поэтому не говори больше мне, что ты не привык ни на кого полагаться.

— Темный бог меня поцеловал, — процедил Димитрий, отворачиваясь от Яна с таким видом, что тот совсем спал с лица.

— Темный бог… — опять развеселился Алан, — как человек, особо приближенный, могу ответственно заявить: темный бог только смотрит. Делают — люди.

— И что же я теперь должен сделать? — сложил руки на груди Димитрий.

— Стать первым лицом государства. А мы, ведьмы Цирховии, готовы тебе в этом помочь.

По жесту Алана молчаливые и неподвижные прежде женщины вскочили со своих мест и упали на колени. Димитрий обвел взглядом их склоненные в позе покорности головы.

— Первое лицо государства — канцлер.

— Поэтому мы убьем канцлера, — охотно подхватил Алан.