Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ)

Говорила она чисто, но это не смущало Кристофа и не могло обмануть: он знал, что свободный народ любит прикидывать на себя разные образы, а его собеседнице, судя по всему, нравилось мнить себя особой, ничем не уступающей прочим горожанкам с наземной части столицы. Он глянул на Ласку и заметил, что та волнуется, да так, что губу закусила едва ли не до крови.

— Я не собираюсь ни о чем просить, — спокойно ответил он любительнице белых крыс, — разве свободные о чем-то просят? Они заявляют. Вот и я хочу заявить, что считаю себя одним из вас.

В толпе возмущенно загудели на разные голоса, но щербатая улыбка рыжей девчонки подсказала ему, что ответ прозвучал правильно.

— Свинья тоже считает себя лаэрдой, — хрюкнул толстяк, и все одобрительно засмеялись.

— Да он уже работал со мной, — послышался среди общего гогота сердитый Ласкин голосок. — Рыба не даст соврать. И Тима он побил, я видала.

— Молчи, девочка, — строго одернул ее белобрысый, — я скажу, когда сам захочу.

— Почему же, пусть говорит, — возразил Крис, обводя их всех взглядом. — Она свободная, и имеет право свободно говорить, что и когда хочет.

Женщина с крысой скрипуче засмеялась.

— "Имеет право", — передразнила она. — Как не обряди чучело, лаэрд изнутри все равно прет. Иди, мальчик, своими правами меряйся в другом месте. Никогда сахарная нога не ступала на наши земли. Только одному, проклятому Волку мы уступили, и то лишь ради того, чтобы свою кровавую жатву он собирал где-нибудь в других местах.

Крис сглотнул. Говорить или не стоит? Поможет правда или отвернет?

— Это мой брат, — решился он. — Тот, кого вы называете проклятым Волком. Мой родной брат. Он живет в темпле темного и служит ему. И если кто-то из наших и ходил по вашим землям, то это мог быть только он.

Все ахнули. Толстяк побледнел, а женщина крепче прижала к груди питомца. Рыба долго смотрел на Криса своими выпуклыми глазами, а затем остановил чужие крики жестом.

— Чтобы от нас уходили, такое бывало, — сообщил он, — и кто уйдет, тот мертв для нас навсегда. Но чтобы приходили…

— Все когда-то случается впервые, — с философским видом поддакнул Крис.

Толстяк фыркнул, женщина задрала острый нос и нервно потеребила ошейник крысы. Рыба почесал висок и вдруг с размаху хлопнул себя по колену.

— По мелочи у нас и пятилетняя мелюзга воровать умеет. Сможешь целый дом у лаэрда украсть — примем.

— Богов своих оскорбишь — примем, — недовольно искривив пухлый рот, бросил толстяк.

Владелица крысы злорадно оскалилась.

— От семьи откажешься — примем. Твой брат же отказался. И ботиночки сыми, у моего сынки точь-в-точь размер, отсюда вижу.

На обратном пути Ласка очень сокрушалась по поводу туфель.

— Как я не подумала? Ну как я не подумала? — без конца только и повторяла она, качая головой.

— Да ладно, — Крис только махнул рукой, — все равно это была глупая затея.

— И ничаво не глупая, — взвилась тут же она. — Рыба помог, за тебя заступился. Они тебя примут, вот увидишь.

— Да как примут? — проворчал он, отбирая у нее сумку, так как они очутились уже у самого выхода наружу, и наступила пора переодеваться. — Почему, например, я должен оскорблять богов?

— Чтобы доказать, что ты в них не веришь, — притихла вдруг Ласка. Она отошла и присела на выступ стены, сложив руки на коленях.

— А почему я должен перестать в них верить? — он, напротив, распалялся все больше и больше. Кошечкой, видите ли, она к Рыбе льнет. — Что они сделали мне плохого?

— А что хорошего? — она глянула на него без тени улыбки. — Вы, благородныя, слишком много значения своим богам придаете. Повезло вам — значит, светлый помог. Не повезло — темный подставил. А мне ежели повезет, так я знаю, что сама этого добилась. А ежели не повезет — значит, сама и виновата, что-то прошляпила.

Кристоф свернул свою "одежу", сунул ее обратно в Ласкину сумку, посмотрел на босые ступни, торчащие из штанин, и в сердцах сплюнул. Вот смеху-то будет в таком виде домой идти. Ладно, добраться можно и на таксокаре, но сначала его надо поймать, а потом еще от ворот до дверей дойти, не вызвав беспричинный гогот у привратника. Нет, подземный мир совсем не романтичный и не загадочный. Зубастый он, как голодная акула, и хитрый, как мать девицы на выданье. А самое главное — требовательный, как майстра Ирис на экзамене по изящной словесности. И теперь, когда все это перестало быть шуткой, Крис остался один на один с безжалостной реальностью, в которой подземный и надземный мир существовали параллельно, бок о бок, но никогда не пересекались.

— Хорошо, — вздохнул он, — ну вот скажи, ты бы от семьи отказалась?

Ласка насупилась и поковыряла носком туфельки землю.

— Ты же говорил, что у тебя дома все плохо.

— Да какая разница, плохо или хорошо? — вышел из себя он. — Я — лаэрд. Я — единственный наследник. С чего ты вообще взяла, что я от этого откажусь?

— Ну коне-е-ечно, — язвительно протянула она, — от золотых подух нет сил отказаться.

— Да не в подухах дело. Нельзя мне, понимаешь? Не мо-гу.