Белые волки Перуна

Три дня ждали плешане обещанного дождя, изнывая от суши, а на четвёртый поняли - отказал Велняс в помощи. И от этого понимания зародилась злоба во многих сердцах. Иное дело, что никто поначалу не знал, на чью голову обрушить эту злобу. Многие начали срамить Велнясовых волхвов, которые плату взяли, а дело не сделали. Кое-кто кивал на боярина Изяслава, привечавшего Велнясовых ближников, а Перунова волхва оскорбившего. И с бабьей богиней Макошью у молодого воеводы разлад, а Макошь богиня мстительная, она среди богов трясёт подолом, и потому никто ей не откажет в просьбе, если вздумает она учинить спрос хоть с простого смерда, хоть с боярина.

А Изяслав совсем, говорят, ослаб и со дня возвращения из похода ни единого раза не взошел на ложе своей жены. Не от этого ли нарушился порядок в окружающем мире? И семя своё отказался уронить Изяслав в возжелавшую землю. Про отказ боярина Рамодан громогласно объявил всей Плеши и тем самым вызревающую злобу направил в определённое русло.

Изяслав и сам был не рад, что связался с Велнясовыми волхвами. Его пугала собравшаяся у ворот толпа. Люди стояли молчаливые, угрюмые, словно ждали какого-то сигнала. Изяслав позвал свою дружину в усадьбу, но пришли далеко не все. А те, которые откликнулись на зов боярина, пребывали в великом смущении. Похоже, верили в вину Изяслава.

- Сжечь могут, - сказал Доброга. - Или кровь пустят во славу Перуна, и не только тебе, боярин, но и нам всем. Дело-то нешуточное, вся округа объята сушью, а значит, жди голода зимой.

У Изяслава от Доброгиных слов защемило сердце, а все собравшиеся во дворе мечники угрюмо закивали головами.

- Как хочешь, боярин, - сказал Тыря, - но не устоять нам против всей Плеши. Как только стемнеет, они нас бить начнут. Тут либо бежать надо, либо прятаться.

- Да куда бежать-то? - возмутился Будый. - Бежать поздно, за ворота нас не выпустят. Пусть Изяслав поклонится боярыне Милаве и сделает всё, как она скажет. В том нет для боярина бесчестья, потому что устами его жены говорит сама богиня Макошь.

У Изяслава вся кровь хлынула к лицу, хотел закричать на Будого, облаять его последними словами, а с языка сорвалось только змеиное шипение. Дружинники на боярина косились со страхом, а за воротами гул всё нарастал и нарастал.

А потом вдруг кто-то ударил в те ворота, да так, что они заходили ходуном. От этого удара гнев Изяслава иссяк разом и спина покрылась холодным потом. Ведь стопчут, по уши вобьют в землю, если ворвутся в усадьбу, и защитить некому. Дружина отмахнётся от своего боярина, как от проклятого.

С тем страхом в сердце и взбежал Изяслав на крыльцо, себя не помня, а уж в ум вошёл, когда схоронился в ложнице, затворив за собой дверь. Белица была рядом и пялила на боярина полные тревоги глаза:

- Боярыня Милава пошла говорить с людьми. Её послушают.

От Белицыных слов слегка полегчало Изяславу, тем более что шум у ворот как будто стих, а вместе с облегчением закралось в сердце подозрение, потому и глянул на холопку со злобой:

- Ты тоже живёшь по слову Милавы?

Белица охнула и прикрыла рот ладошкой. Выходит, в самую точку попал Изяслав. Схватил боярин холопку за волосы уже без всякой жалости:

- Говори, стерва!

- Так ведь, боярин милостивец, как же без хозяйкиного слова-то? А я подневольная. Сама она меня к тебе в первый раз послала и обсказала, что делать.

Об этом Изяслав знал и без Белицы, но почему-то озлобился и ткнул ей кулаком под рёбра да так, что холопка захлебнулась собственным криком:

- Не виновата я, боярин, как ты требовал, так я и делала!

- А потом всё хозяйке рассказывала?

- Так если спрашивала, то рассказывала. Разве могла я промолчать?

Швырнул боярин холопку в угол, а сам прилёг на ложе. Слабость накатила на Изяслава, такая слабость, что и шевельнуться было невмочь. И от этого, наверное, вспучилась в голове ледяным шаром мысль - отравили. Отравила Милава с помощью той же Белицы, которая во всём подвластна хозяйкиной воле. Лежал Изяслав и к себе прислушивался, ожидая худшего. Но слабость вроде прошла, руки и ноги пока слушались. Наверное, просто испугался Изяслав людского гнева, который обрушился на него столь внезапно. Ведь не было его вины в том, что волхование Велнясовых ближников закончилось неудачей. Позвал их действительно Изяслав, но ведь позвал-то по просьбе самих плешан, а ныне, выходит, он крайний. Зря вот только Перунову ближнику Гулу переступил дорогу, в этом большая обида для волхва. Интересно, чем это Милава ублажила толпу, ведь собрались уже ворота ломать, а сейчас на дворе тихо. И в доме тоже ни звука, будто вымерли все. Послать разве что Белицу узнать, куда челядины подевались?

Никуда Белицу Изяслав посылать не стал, а просто задремал от собственных мыслей и наступившей неестественной тишины. А когда проснулся, то не понял поначалу - сон ли продолжается или это въяве с ним творится? Тишины уже не было, а вокруг боярского ложа кружили ужасные личины. Боярин закричал от ужаса, а Белица его крик подхватила.