Белые волки Волара

— Ещё раз говорю, лестница в башне слишком узкая и очень крутая, упадёт один — упадут все! Жизнь и здоровье его величества важнее всего. Назад я сказал или, — договорить он не успел, рядом с ним появился Теорон. Осмотрев собравшихся у башни людей, здесь в основном были люди, прибывшие с ним, он потом удивлённо посмотрел на Лемара. Сам Лемар сейчас был серьёзен как никогда, но с появлением Теорона, перестал отгонять членов королевской свиты от башни. Теорон подошёл к нему и, положив руку ему на плечо, спросил.

— У тебя конь есть?

— Есть ваше величество, кобыла трёхлетняя, — ответил Лемар, не понимая к чему такой странный вопрос.

— Видишь вон того вороного? — Теорон показал на красивого молодого жеребца, — он теперь твой!

Граф чуть со ступенек не свалился, услышав это, ведь жеребец принадлежал ему. Несмотря на это, он ничего не сказал, лишь кивнул, подтверждая, что отдаёт его Лемару. Лемар был ошарашен таким подарком, считая, что ничего такого важного он сейчас не сделал для того, чтобы получить в подарок коня.

Не спеша, во главе с его величеством, мы покинули башню, направившись прямиком в главный зал замка, где нас ждал обед. Чуть отойдя от башни, я обернулся и увидел механика, стоявшего у входа в башню. Он был бледный и напуганный, а после того как я показал ему кулак, вообще чуть в обморок не упал.

— Теперь господин Шерон можете осмотреть механизм, — услышал я за спиной голос Лемара.

— Спасибо, но я уже передумал, — ответил ему казначей. Оказывается, это он рвался в башню вслед за королём и это его не пускал туда Лемар, невзирая на его угрозы. Если бы Теорон не услышал слов Лемара и не подарил ему первого попавшегося на глаза коня, ещё не известно, чем бы всё закончилось. Лемара могли обвинить в унижении барона, а это для него могло закончиться либо большим количеством ударов плетью, либо вообще виселицей. Лемар ничего бы не смог доказать, ведь в этот момент никого из нас рядом с ним не было, а голос свидетеля простолюдина не учитывался. Грубо говоря, Лемара хотели спровоцировать, если уж меня подставить не удалось.

Гостям требовалось переодеться с дороги, и они разошлись по подготовленным для них комнатам. Когда все привели себя в порядок после долгой дороги я пригласил всех к столу. Единственная из дам, кто не сменил брючный костюм на платье, была Амелия, видимо решив, что для неё приезд короля не праздник, а ещё один напряжённый рабочий день. В форме курсанта академии, то есть в чёрных штанах, высоких сапогах, белом камзоле и со шпагой, она резко выделялась на фоне остальных дам.

В коридоре перед залом началась какая-то непонятная суета, знатные господа, а также дамы, старались оттеснить друг друга от входа, чтобы оказаться в числе первых кто войдет в зал вслед за королём.

— Началось, — подумал я, приглашая в зал первыми Теорона с принцессой и графа, после чего вошёл сам. У нас тут вообще-то была ещё одна графиня, но Амелия в последнее время предпочитала свой титул не выставлять на показ, поэтому в зал она вошла вслед за мной. Казначей Шерон со своим сыном пытались её оттеснить, но она грубо их отодвинула от двери, напомнив им, кто она.

— Кровь всё-таки даёт о себе знать, — подумал я, увидев это.

Шерон лишь заскрежетал зубами, стерпев от девушки толчок, от которого он покачнулся и чуть не толкнул какую-то знатную даму, тоже стремящуюся войти в зал в числе первых. Как оказалось, (Амелия чуть позже поделилась информацией) для приближённых к королю знатных господ, был очень важен порядок входа. Если ты входишь куда-то вслед за королём и оказываешься одним из первых, ты как бы показываешь всем остальным, что ты для его величества более важен. Одним словом в дворцовых не гласных порядках так сразу не разберёшься, в этом болоте нужно прожить несколько лет, прежде чем хоть что-то начнёшь понимать.

Я изо всех сил пытался быть учтивым со всеми, пытался соблюдать этикет (чтоб его моль съела), развлекал разговорами гостей, одним словом был примером для подражания. Правда, это только мне казалось, что я всё делаю, так как надо. Теорон скромно улыбался, когда я делал что-то не так, а Милора культурно прикрывала рот платком, чтобы никто не видел её улыбку на все тридцать два зуба. Граф иногда открыто ржал, он прекрасно знал, как выглядит показной этикет и мне до него было ещё очень далеко. Через некоторое время я заметил, что этого самого проклятого этикета почти никто не поддерживается. Некоторые знатные господа, также как и их спутницы, ели как стадо голодных свиней. О столовых приборах типа нож и вилка после третьего кубка вина многие вообще забыли и ели руками.