Белые волки

На следующий день хозяева вместе с матерью Ирис засобирались в поездку к минеральным и сероводородным источникам, расположенным на побережье. Обеим женщинам требовалось отдохнуть и восстановить силы, а отец Виттора решил их сопровождать, чтобы обеспечить безопасность. Ирис дождалась, пока чемоданы запакуют, а потом объявила, что тоже уезжает. Учиться. В дарданийские монастыри.

Она не слушала уговоров и просьб, а на все вопросы лишь отвечала, что там ей позволят обрести профессию, причем бесплатно. Матери едва удалось уговорить Ирис дождаться ее возвращения. Это была единственная уступка, в которой она не смогла отказать любимой родительнице.

Виттора новость просто раздавила.

– Ты бросаешь меня! – рявкнул он, когда взрослые отбыли на вокзал. – Предательница! Мерзавка! Побирушка и шваль!

Он стремительно пошел вверх по лестнице, оставив Ирис внизу, а через несколько минут хлопнула дверь его спальни. Через полчаса Виттор спустился вниз и куда-то уехал, не удостоив ее и взгляда. А вечером завалился домой в компании друзей.

– У меня ведь был день рождения недавно, – объяснял он громкоголосым и уже подвыпившим парням, – но мы его не отмечали и знаете почему? Якобы у нас нет денег! Но если у моей мамаши есть деньги кататься по курортам, то уж один маленький праздник карман моего папаши выдержит!

Ирис спряталась в свою комнатку и боялась выходить. Она понимала, что Виттор обижен, и после стольких лет дружбы ее внезапный отъезд наверняка и был предательством. Но что она могла ему объяснить? Что ей невыносимо видеть его больную мать, зависшую на волоске между жизнью и смертью? Что ей не хочется держать в руках белую и черную нити и выбирать за какую тянуть? Что ее мать права, и она мечтает выйти замуж за Виттора? И боится, что ее сердце не выдержит того, что он не видит ее своей женой?

В особняке грохотала музыка, слышались пьяные голоса и смех, а вскоре к ним добавились и протяжные женские стоны, и Ирис зажала ладонями уши и закрыла глаза. Ей казалось, что Виттор продолжает кричать ей в лицо: «Ты бросаешь меня! Ты бросаешь! Бросаешь!»

Она вздрогнула, ощутив чужое присутствие в комнате, и увидела, что он сам стоит на пороге. Пьяный, с перекошенным злым лицом и сверкающими серебристыми глазами. Он схватил ее за руку и потащил в гостиную, где собрались друзья. Оказалось, что те успели пригласить нонн, и теперь предавались утехам. Шампанское, вино, коньяк и виски лились рекой. И посреди всего этого Виттор вывел Ирис, крепко держа ее за руку.

– А давайте устроим аукцион! – предложил он. – Благотворительный! Кто больше даст за девственность моей подружки, тот ее и получит! Прямо здесь! А я хотя бы окуплю расходы на сегодняшний праздник.

Его предложение с воодушевлением поддержали, в крови парней закипел азарт вперемешку с алкоголем. Ирис в ужасе дернулась, но ее уже окружили и принялись выкрикивать цену. Нонны аплодировали и поддерживали участников. Суммы росли как на дрожжах, в воздухе звенели все новые цифры и когда, наконец, ставка взлетела до небес, и повышать ее было уже невозможно, наступила тишина.

Ирис обвела взглядом лица собравшихся, задержавшись лишь на Витторе. Его глаза блестели сухим возбужденным блеском, язык беспокойно пробегал по губам, а кулаки были стиснуты до побелевших костяшек. Она презрительно поморщилась. А когда выигравший ее волк потянулся в карман за деньгами, Ирис вытянулась в струну и яростно заорала.

Брызнули осколки стекол, и невидимый вихрь закружил их, иссекая всех, кроме нее самой. Крошилась великолепная разноцветная мозаика, трескалась дорогая плитка, бутылки и стаканы превращались в прах, на пол рухнула люстра, а голосу ведьмы вторили десятки изошедшихся от ужаса голосов ее врагов.

Впрочем, этого она и добивалась – напугать их. Она не ожидала такого взрыва, почти не могла управлять им, просто захотела его сделать, и у нее получилось. Когда все закончилось, парни и девушки, поцарапанные и порезанные, убежали прочь в ту же секунду. В комнате остались только Ирис и Виттор. Даже слуги боялись войти, не понимая, что случилось.

Она посмотрела на руины, в которые превратилось помещение, потом – на свои руки, всхлипнула и побежала в сад.

– Ирис! Ирис, стой! – бросился следом Виттор.

Больше всего на свете она боялась, что он ее догонит. Схватившись за перекладины лестницы, Ирис полезла в дом на дереве, инстинктивно пытаясь найти убежище там, где всегда чувствовала себя в безопасности. Конечно же, Виттор в один миг забрался следом.

– Прости меня! Прости! – он схватил ее, трепыхающуюся, крепко прижал к груди и горячо зашептал в макушку: – Сама виновата. Сама. Ты меня ранила. Нет, ты меня убила. Бросаешь меня. Жестокая. А я ведь только тебя… только тебя… Ирис…

Виттор шептал еще что-то и уже лихорадочно разрывал на ней одежду, а она глотала горькие слезы любви и обиды, и сама ложилась на спину, и раздвигала ноги, и обхватывала его руками, закусив губу от жара и зудящей ломоты во всем теле. Их маленький детский игрушечный домик трещал по швам от кипящей взрослой страсти.