Белые волки

– Вы – страшный человек, – задумчиво произнесла Петра.

Она сидела за круглым полированным столом напротив Димитрия и только что закончила осматривать содержимое сумки, которую держала на коленях. Теперь ее пальцы ощупывали ровный срез на конце длинного ремешка, предназначенного, чтобы вешать на плечо.

– Ты, – поправил Димитрий, наблюдая, как мягкие розоватые подушечки гладят разлохмаченную строчку из ниток. – Говори мне «ты». Хватит выкать.

Ему до боли хотелось схватить эти пальцы и засунуть себе в рот. Ласкать языком, глядя ей в глаза, задевать чувствительные нервные окончания. Ему вообще много чего хотелось. Голос в башке ровно и монотонно перечислял возможные способы. Димитрий не слушал. Пока еще мог не слушать.

В квартире изменился запах. Он заметил это, как только вошел. Раньше тут пахло пылью, одиночеством, иногда – чужой похотью, иногда – чужой кровью. Шкаф пах средством от моли, а кухня – подгоревшей едой, когда тут хозяйничал Ян. Теперь, вместе с пришлой незнакомкой, тут поселился густой плотный аромат выпечки. Это был запах дома. Не холодной конуры. Не временного пристанища. Дома.

Петра готовила сама, Ян показывал ему все списки покупок. Ничего лишнего, никаких деликатесов, которыми может побаловать себя девушка, которой разрешили все. Хлеб, молоко, яйца, мука, мясо. Новый разделочный нож, потому что – смешно подумать! – в этой квартире не нашлось подходящего. Нардинийские специи, дорогие, но совсем чуть-чуть, для придания вкуса. Моющее средство и тряпки. Наверно, после этой покупки из квартиры куда-то делась пыль, а из шкафа теперь несло цветочным ароматизатором.

И никакой новой одежды. Она по-прежнему носила то, в чем и ушла из гостиницы.

Еще Ян отчитывался о передвижениях Петры. Днем она по привычке бродила по городу, что-то фотографировала, но вечерами всегда сидела дома. Сидела, приготовив слишком много еды для себя одной, и чего-то ждала. Ян уверял, что у нее нет знакомых, с телефона, установленного в квартире, не было совершено ни одного звонка.

Димитрию все это ужасно не нравилось.

– Ты… – Петра произнесла это слово с трудом, словно оно не лезло из ее горла. – Ты – страшный человек.

– Почему? – спросил он без особого любопытства.

Она вынула из сумки кошелек и показала так, словно это все объясняло.

– Здесь в два раза больше денег, чем было, когда меня ограбили.

– Ну… я понятия не имею, сколько там было денег, – пожал он плечами.

– И ее вот именно такой подкинули в полицейский участок? – приподняла Петра бровь. – Вот прямо с набитым деньгами кошельком?

– Да.

– А полицейские отдали ее тебе… почему? Просто потому, что ты попросил?

Димитрий холодно улыбнулся.

– Нет. По знакомству.

Она отвернулась, подперев подбородок кулачком, потом уронила обе руки на стол.

– Ты их убил? Я же описала тебе тех двоих и место, где они напали. Ты все-таки выследил их и убил?

– Нет.

– Ты мне сейчас врешь?

– Да.

Петра вспыхнула. Именно такой реакции Димитрий и добивался. Он не хотел ее благодарности, когда выслеживал в темных подземных коридорах двух воришек с площади трех рынков. И когда в одном из тупиков лабиринта раздался сдавленный крик и по очереди хрустнули тонкие человеческие шеи, он совсем не думал хвалиться этим поступком. Но благодарность сближает, а ужас отталкивает. Все просто.

– А насчет того, как ты достал мои вещи, – Петра справилась с собой и кивнула в сторону чемодана, поставленного здесь же, у стола, – ты тоже соврешь?

– Нет. Я заплатил твой долг за гостиничный номер и забрал их. Никакого криминала.

– А это правда?

Он посмотрел ей прямо в глаза долгим пристальным взглядом.

– Какая разница, если ты все равно не сможешь проверить, что правда, а что – нет?

Петра встала, и ножки тяжелого массивного стула с резким скрежетом проехались по натертому до блеска лакированному паркету. Она нервно обхватила себя руками и отошла к окну. Теперь, когда Димитрию приходилось смотреть на нее против света, ее фигура казалась еще более хрупкой и беззащитной. Он прищурился, любуясь силуэтом в окружении ярких солнечных лучей.

– Скажи мне о себе что-нибудь плохое, – Петра не шевелилась, и ее голос звучал сдавленно. – Что-нибудь плохое-плохое, и чтобы это была правда.

Димитрий усмехнулся. Хороший вопрос. И с чего бы начать по списку?

– Я – наркоман.

– Неправда, – ее маленькие зубки даже скрипнули от негодования, и он это услышал. – Я родилась в стране, где опийный мак свободно растет на полях, а люди употребляют опиум, чтобы разговаривать с богами. Я знаю, как выглядят такие люди. Ты на них непохож.

Голос в башке расхохотался. Она слишком умная. Она никуда не уйдет от тебя. От нас не уйдет. Она будет нашей. Нашей…

– Значит, ты просто раньше не встречала таких, как я, – ответил он и поморщился, пользуясь тем, что Петра стоит спиной. – Или ты просто плохо видишь.

Внезапно она развернулась, подошла, с размаху впечатала ладони в столешницу и подалась вперед, нависнув над ним. Приблизила лицо вплотную к лицу Димитрия, глаза в глаза, и процедила: