Белые зубы

14 февраля 1975

Дорогой Арчибальд,

В бракосочетании есть нечто, что обычно пробуждает во мне мизантропа, но сегодня, когда я пытался спасти клумбу с петуниями от увядания, я почувствовал необыкновенное тепло при мысли о соединении мужчины и женщины для вечной совместной жизни. Удивительно, что мы, люди, идем на такой подвиг. Но если серьезно, как ты знаешь, я человек, чья профессия – глубоко изучать Женщину и в качестве психиатра констатировать ее полное здоровье или наоборот. И я уверен, друг мой (продолжая метафору), что ты исследовал свою будущую супругу в этом смысле, то есть в плане умственном и духовном, и не нашел в ней никаких изъянов, так что мне ничего не остается тебе предложить, кроме сердечных поздравлений.

Твой честный соперник Хорст Ибельгауфтс.

Какие еще воспоминания делают этот день уникальным, возвышают его над остальными тремястами шестьюдесятью четырьмя днями, составляющими 1975 год? Клара помнила, как молодой чернокожий стоял на коробке из-под яблок, потел в черном костюме и взывал к милосердию братьев и сестер; как старая почтальонша достала гвоздику из урны и воткнула в волосы. Вот и все. Завернутые в бумагу бутерброды, которые приготовила Клара, томились на дне сумки, небо затянуло облаками, и когда они проходили мимо ехидных парней с Флит-стрит с кружками пива в руках, по пути к пабу «Король Лудд», оказалось, что Арчи выписали штраф за парковку в неположенном месте.

Поэтому Клара провела первые три часа замужней жизни в полицейском участке Чипсайда, с туфлями в руках, а ее спаситель нудно спорил с инспектором дорожного движения, который никак не хотел понять его тонкую интерпретацию воскресных правил парковки.

– Клара, Клара, милая…

Это Арчи, наполовину скрытый кофейным столиком, протискивался к двери.

– Сегодня вечером придут Икбалы, и я хотел навести в этом доме хотя бы приблизительный порядок… так что не стой, пожалуйста, на пути.

– Тебе помочь? – терпеливо спросила Клара, все еще не выходя из задумчивости. – Я могу принести что-нибудь, если…

– Нет, нет… я справлюсь.

Клара взялась за стол с одного края:

– Давай я…

Арчи попытался протиснуться в узкий дверной проем, стараясь удержать и ножки, и большое стекло, закрывавшее поверхность стола.

– Это мужская работа, милая.

– Но… – Клара взяла огромное кресло с легкостью, которой можно только позавидовать, и перенесла его туда, куда Арчи пытался его дотащить, когда выдохся и не смог поднять его по лестнице. – Без проблем. Если нужна помощь, только попроси. – Она нежно отерла его лоб.

– Да, да. – Он раздраженно сбросил ее руку, как будто смахнул муху. – Ты же знаешь, я сам могу…

– Знаю…

– Это мужская работа.

– Да, да, понятно, я не хотела…

– Послушай, Клара, милая, просто не мешайся, и я все сделаю, хорошо?

Клара смотрела, как он решительно закатывает рукава и снова пытается протиснуть столик.

– Если ты действительно хочешь помочь, дорогая, можешь пока переносить свою одежду. Боже мой, ее там столько, что можно потопить целый линкор. Как мы ее разместим в таком маленьком доме, просто ума не приложу.

– Я уже говорила… мы можем кое-что выкинуть, если хошь.

– Нет, это не мне решать, не мне решать, ведь так? Правда? А как насчет вешалки?

В этом он весь: не в состоянии принять решение, не в состоянии четко изложить свое мнение.

– Я гр’ла, если тебе не нравится, дай отошлем назад эту чертову штуку. Я ее купила, потому что думала, тебе понравится.

– Ну, милая, – начал Арчи, на этот раз осторожно, потому что она повысила голос, – это мои деньги, было бы неплохо хотя бы спросить мое мнение.

– Это всего лишь вешалка! Подумаешь, красная. Че тут такого? Красный – вполне нормальный цвет. С чего это ты так против него?

– Я просто пытаюсь, – ответил Арчи, понизив голос до хриплого, сдавленного шепота (любимое оружие супружеского арсенала: Не при соседях / детях), – сделать так, чтоб наш дом выглядел более представительным. Это хороший район, новая жизнь, понимаешь. Давай не будем спорить. Давай подбросим монетку: решка – она остается, орел…