Белый барс

Хан все говорил и говорил, говорил и говорил, но слова его проносились фоном, как во сне, в котором значения не имеет ничего, кроме того, что ты видишь. Все предложения и звуки проскакивали теперь мимо сознания Тагира, поскольку то, что он увидел, заинтересовало его больше – окутанная темнотой и мраком пещер, Латика стояла неподвижно и смотрела куда-то вверх.

– Латика! Ты что там высматриваешь?

Девочка повела своим заостренным ушком, а затем резко повернула голову, но смотрела она не на Тагира. Голова ее завертелась, словно она наблюдала за чем-то быстро движущимся по потолку пещер.

– Латика, иди ко мне!

Теперь она услышала его и обернулась – в темноте ее глаза приобрели кислотно-зеленый свет. Латика присела, подняла руки кверху и тихо произнесла:

– Они здесь…

Мужчина с тревогой посмотрел наверх и услышал до боли знакомый рокот – рык того животного из сна, только убавленного в десятки раз и рассеявшегося по поверхности станции. Тагир выхватил пистолет и направил его в потолок. Другой рукой он помог ребенку вскарабкаться себе на спину.

– Латика, кто здесь?

Но та не ответила, а просто закрыла глаза и прижалась к мужчине.

«Что это было?»

Тагир еще некоторое время постоял, держа потолок на прицеле, но, так ничего и не увидев, развернулся и отправился к Хану.

– Ты слышал? – Тагир вышел из тени с Латикой на одной руке и с пистолетом в другой. Хан снова читал свою книгу. – Хан! Ты слышал этот звук?

Хан не ответил.

– Хан! Тут что-то странное…

Хан трясся в конвульсиях. Это стало заметно, когда Тагир подошел ближе. Все его тело сотрясала дрожь. И чем ближе подходил Тагир, тем больше она усиливалась.

– Хан? Хан, что с тобой?!

Латика сползла по телу Тагира, повисла на нем, вынудив остановиться, и снова указала пальцем в темноту.

– Подожди, Латика, не время!

Но та уперлась обеими ногами и потянула его в противоположную от Хана сторону, да с такой силой, что от напряжения вены выступили на ее висках. В конце концов девочка просто отпустила руку Тагира и понеслась прочь, а он быстрее зашагал к Хану.

– Хан!

Схватив Хана за плечо, Тагир резко повернул его к себе… и отскочил, рухнув на пол. У друга не было глаз! Глазные яблоки полностью отсутствовали, словно кто-то вырвал их, оставив в голове Хана окровавленные кратеры-отверстия. Но он не был мертв. Скривленные на максимум губы, оголявшие сжатые челюсти, задвигались, выдавливая из рта противный гортанный звук.

– ОТДАЙ ИМ ДЕВЧОНКУ, ОТДАЙ!

Мышцы лица главы маадинов подергивались, уголки рта – тоже. В конце концов ему удалось растянуть рот в напряженной, мучительной ухмылке. Хан с трудом поднялся на ноги и шаркающей походкой направился к Тагиру. Он смотрел перед собой, попытался улыбнуться, потом откусил большой кусок от собственной руки и стал жевать, громко чавкая. Из уголков рта у него текла кровь. Прожевав собственную плоть, Хан застыл и закричал:

– ТАГИР!

Тагир очнулся и тяжело задышал.

Хан сидел на привычном месте и все продолжал бубнить что-то себе под нос. Услышав, как громко Тагир дышит, он обернулся.

– Тагир?

– Ты что-нибудь слышал? – пастух оглядел себя и пространство вокруг себя. Латика так же сидела на его руках.

– Тагир, я на протяжении всей своей жизни слышу какие-то странные звуки…

– Да, но это…

– Успокойся, после такого побоища тебе может померещиться все, что угодно, даже то, что Латика разговаривает…

Тагир умолчал о произошедшем, не зная точно, действительно ли это разыгралось воображение, или…

– Пойду, отнесу ее в палатку. Малышка совсем продрогла…

Хан промычал что-то, не отрываясь от книги.

* * *

В этих пещерах было тихо, как в могиле.

Ни единого лишнего звука. Ни посторонних шумов, ни потрескиваний пород, ни сквозняка. Вообще ничего. В иной ситуации все это насторожило бы Тагира, но не сейчас. Черт возьми, это было самое насыщенное событиями время в его жизни, и этим очень хотелось с кем-нибудь поделиться! Тагир подошел к палатке Эжени и попытался тихонько втиснуться внутрь. Споткнувшись обо что-то он, вместе с Латикой на руках, рухнул прямо на Эжени. Приземлиться на все конечности и быстро юркнуть в угол палатки для малышки не составило никакого труда. Эжени с вскриком проснулась, и резко привстав, ударилась лбом обо что-то твердое – это был лоб Тагира. Потерев ушибленное место, она слегка отодвинулась от его улыбающегося лица, расположившегося всего сантиметрах в пяти. Она засмеялась, но потом, внезапно посерьезнев, повернулась к Тагиру. Глаза ее блестели, в них отражался свет от включенного фонаря. Волосы ее спутались, лицо слегка побледнело и было испачкано, но она все равно была так же прекрасна, как и при первой их встрече. Прекрасная и чужая.

– Что тебе здесь нужно? – Эжени потянула на себя старый выцветший зеленый брезент, исполнявший функцию одеяла.

– Если честно, я и сам не знаю, – пожал плечами Тагир.

Она мучительно вздохнула и, вытянув ноги, зарылась ступнями в брезент.

– А кто знает?

– Я как на допросе, – усмехнулся Тагир. – Ничего особенного. Просто хотел поговорить. За эти дни столько всего произошло, а я даже не знаю, как ты себя чувствуешь?