Белый Бурхан

Осушив лицо и руки о поданную ему простыню, таши-лама вежливо поблагодарил прислуживавшего ламу, попросил тихо:

— Сообщите хубилгану Дондогу, что я жду его.

— Хубилган на молитве, бодисатва.

— Его усердие похвально, но он мне нужен.

Лама ушел с ненужной поспешностью, огорчив взглядом недоумения. Вот и близкие люди уже с трудом понимают его… Может, он действительно делает что-то не так?

Дондог вошел, вытирая пот со лба. Молитва только началась, а он уже изнемог?

— Прости меня, хубилган, но ты не доложил о готовности золотого каравана! — Таши-лама покосился на массивную золотую цепь на груди хамбо-ламы, поморщился: — Я уйду вместе с ним.

— Какой караван, бодисатва? — спросил Дондог плачущим голосом. — В дацане есть золото, но его мало!

— Если его мало, то почему ты, хамбо-лама, позволяешь себе носить золотое гау, мыть грешное тело в чане с золотыми обручами и есть только на золотом подносе? Лам украшают лохмотья, а не роскошь!

Панчен Ринпоче сорвал цепь с Дондога и бросил ее на пол. Потом хлопнул в ладоши, вызывая сопровождающих его в поездках лам. Но вместо них на пороге появился жрец Бонпо.

— Я слышал ваш разговор с хубилганом, бог Амитаба, и хочу вам помочь. Мне нужен хороший габал, разрешите я сделаю его из головы Дондога!

— Я еще не умер! — вздрогнул тот.

— Этому легко помочь, хубилган.

— Но тогда моя голова не подойдет для габала![90]

— Не беспокойтесь. Вы умрете естественной смертью. Дондог умоляюще взглянул на таши-ламу. Тот улыбнулся:

— Ты что-то решил, архат?

— Да. Я согласен.

— Хорошо, архат. Я сегодня покидаю Юм-Бейсе и возьму тебя с собой… Да, кстати! Как ты думаешь, сколько золота в Юм-Бейсе?

— Много, бог Амитаба. Очень много!

— А Дондог говорит, что он — нищ.

— Он лжет! — Куулар резко повернулся к хамбо-ламе монастыря, строго и медленно сказал: — Грузи караван за воротами. После молитвы мы с таши-ламой покинем дацан.

Дондог вздрогнул и распростерся у ног жреца Бонпо.

Глава одиннадцатая ТЕНЬ ЦЗОНХАВЫ

После отъезда Бабыя лхрамба Самдан почувствовал, что он начал проигрывать Гонгору по всем позициям. И хотя внешне их отношения как бы уравновесились, слежка усилилась: бумаги оказывались перепутанными, вещи в сундуках перерытыми, а сосуды и коробки с готовыми лекарствами наполовину опустошенными. Вряд ли со всем этим мог справляться один Нанжин, служивший лхрамбе и хамбо-ламе одновременно. К тому же, у кого-то был еще один ключ от лаборатории. Уж не включился ли в опасную игру еще и дарга Чижон, постоянно преследующий ховраков Самдана? А сегодня хубилган вызвал своего лхрамбу через ховрака Монгуша (можно ли оскорбить больше!) и сказал, не скрывая угрозы:

— Ты плохо работаешь, лхрамба! Уже зенит лета, а у тебя не готов товар! Не отправлять же мне обязательный караван в Лхасу только с мешками четок!

— Для созревания лекарства нужно время. Я не могу ни ускорить, ни замедлить процесс. Это вам скажет любой знающий лама.

— Отправляй то, что уже готово. А травы дозреют в пути.

— Для трав тоже нужны определенные условия, хубилган. В пути их не будет, и мы привезем лекарям Лхасы негодный товар.

— Мне кажется, что ты просто тянешь время, Самдан, — вздохнул Гонгор и неожиданно проболтался: — а сейчас занялся ядами. Зачем они тебе в таком количестве и разнообразии? Кого ты собираешься травить в дацане?

Воры прячут краденое, а вор Гонгор не стеснялся им хвастаться! Самдан опустил глаза:

— Вы никогда не интересовались моей работой. Я делал лекарства те, какие считал необходимыми: летом от малярии, зимой от простуды… Лекарства от жизни нужны, как и лекарства от смерти… К тому же, на них можно хорошо заработать, хубилган!

Раньше, когда дело касалось дохода дацана, Гонгор был покладист и снисходителен. Но не на этот раз.

— Согласен, что и за яды нам будут платить золотом. Но не они — главный товар! Если хочешь, занимайся ядами сам, а другие лекарства пусть делают Байыр и Монгул! Если же тебе нечем занять своих ховраков, то я сам найду им работу.

От кого Гонгор все знает? Байыр и Монгул умеют молчать… Значит, есть кто-то еще, кроме дурака Нанжина и тупицы Чижона? Кто же? Ховраки мало разбираются в травах и лекарствах, выходит, в лаборатории побывал кто-то из знающих лам-лекарей?

— Я жду еще четверть луны, Самдан.

В голосе Гонгора была угроза, но Самдан только улыбнулся. Что он сделает с ним, если приказ не будет выполнен? Лишит сана, отлучит от дацана? Не так уж и велика утрата! Обидно, что Байыру и Монгулу ничем не помог…

— Я свободен, хубилган?

— Да, я все сказал.

А может, и нет таинственного умного соглядатая, а все гораздо проще? Гонгор вызвал к себе его ховраков, пообещал им первые ступени святости, и те, по простоте душевной, все ему рассказали, показав записи и рецептуру, образцы лекарств?

Вернувшись, Самдан сел за рабочий стол, заставленный весами, склянками, микроскопами. Обхватил голову руками, крепко и серьезно задумался…