Белый Бурхан

— Я не повар, бодисатва, — пожал Дондог плечами. — Я не готовлю для них обедов. К тому же, все они из богатых китайских семей, промышляющих золотом в русской тайге за Байкалом.

Панчен Ринпоче знал об этом. Китайские старатели давно уже проникали к Колыме, Юм-Бейсе не был единственным монастырем, превращенным ими в постоялый двор, но его ширетуй — единственным, кто брал непомерную дань с этой разбойной братии.

— Я знаю, что ты сделал дацан притоном, и за нарушение святости тебе платят золотом! Сколько золота в твоих кладовых, Дондог?

Хамбо-лама вздрогнул, переступил с ноги на ногу, лихорадочно соображая: донес кто-то или таши-лама все понял сам? А может, вмешался этот черный колдун?

— Не ломай голову, ширетуй! — сказал Панчен Ринпоче жестко. — У меня нет в твоем дацане осведомителей и наушников. Я знаю и так, что ты — вор! Ты скрываешь от Тибета, от Лхасы, от Поталы то, что принадлежит только небу!

— Сколько я должен дать Потале золота, бодисатва?

— Все, что ты накопил!

Волна радости захлестнула сердце Дондога: не знает! Не проболтались, выходит, ламы и стражники! Значит, можно откупиться, не отдавать все ключи…

Поздно вечером таши-лама пришел к Куулару Сарыг-оолу, и они проговорили чуть ли не до утра.

— Верни алун, архат, и выстави своего ховрака вон.

— Он не ховрак, бог Амитаба. Он — теленгит с Алтая.

— Настоящий?

— Самый настоящий. Он ни слова не знает ни по-монгольски, ни по-тибетски, и при нем можно говорить все.

— Нас могут подслушать другие…

— Пусть только попробуют! — буркнул Куулар, но отослал Чочуша в коридор, приказав: — Смотри в оба! И не вздумай спать! Если кто-то подойдет к тебе, заговорит — пнешь в дверь. Иди!

Таши-лама подозрительно осмотрел келью жреца Бонпо, неуверенно пошевелил пальцами:

— Все стены имеют уши. Может, пойдем ко мне?

— В ваших покоях, бог Амитаба, уши непременно торчат везде! — засмеялся черный колдун. — А здесь — вряд ли. Я нарочно выбрал помещение для ховраков, гостей которых не подслушивают. В соседних помещениях тоже никого нет, а окно я заткнул одеялом…

Панчен Ринпоче сел на стул, положил на колени усталые ладони, вздохнул:

— Не будем терять времени, архат. Готовы ли там, на западе, принять нашу миссию Шамбалы?

— Да.

— Сильны ли там наши противники?

— Их нет, хотя православие на севере Алтая достаточно сильно.

— Север нам не нужен. К тому же, России скоро будет не до Алтая.

— Война с Японией? — нахмурился Куулар. — Не рано ли говорить об этом, бодисатва?

— Война назревает и без нашего нажима на жрецов Синто[86] и дзэн! Хорошо бы вклиниться в тело Алтая до ее начала… Там знают о ламах?

— Да, во многих их легендах поминаются ламы-мудрецы,[87] знающие будущее. К ним идут за советом, ищут защиты и покровительства даже герои. Ламы всесильны у алтайцев! Но настоящего союза с ламами Халки у Алтая нет, только случайные встречи охотников и скотоводов, хотя урянхайцы живут рядом…

— Ты прав, архат. Ламаизм Тувы менее активен, чем Бурятии и Монголии. Но ведь калмыки — тоже выходцы из Джунгарии!

— Это было давно, бодисатва. И хотя калмыки и алтайцы — кровные родственники, связей друг с другом у них нет.

Панчен Ринпоче вздохнул и обескураженно развел руками:

— Я не устаю говорить о союзе всех буддистов, о их особой роли в истории востока, но порой мне кажется, что я говорю это шепотом и меня не слышат… Даже далай-лама! А ведь укрепление веры — прямая его обязанность!

— Не надо о нем, бодисатва, — попросил Куулар. — Нам нельзя ждать! Если война зреет, то я хотел бы знать причину и сроки.

— Сроки мне неизвестны, о причинах я могу только догадываться. Япония ищет повод, а может, его ищет Россия… И как только такой повод будет найден, все встанет по своим местам.

— Разве плохим поводом был случай с русским императором в Японии, где он получил удар мечом по голове? — удивился Куулар.

— Тогда он еще не был императором. Да это и не может быть поводом!

— Оскорбление не может быть поводом? — изумился жрец Бонпо. — Какой же тогда повод нужен для войны? Таши-лама рассмеялся:

— Деньги, архат! Деньги. Мы вступили в век иных ценностей, где мерилом является не честь, а чистоган. Главным лицом теперь становится торговец и фабрикант! И не только в Японии… Восток загнивает, архат, как и запад… Война остановит этот распад, но ненадолго. Нас ждут трудные времена, и поэтому нам нужны силы, которые еще спят… Тебе придется вернуться на Алтай, архат.

Куулар покачал головой:

— Я покинул Алтай его врагом, бог Амитаба.

— Ты боишься? — удивился Панчен Ринпоче. — Куулар, который не боится богов и который считает себя равным небу, испугался русских попов?

— Я не боюсь. Но мне не нравится соседство Шамбалы с землей Сукавати! Шамбала должна воссиять на востоке! И богиня Аматэрасу-омиками[88] поможет ей. Да и русский император помнит удар японского меча, если он даже и был нанесен ему плашмя, что еще оскорбительнее!

Таши-лама встал:

— Нет, архат. Шамбала будет провозглашена на западе! И, если это не сделаешь ты, то белым бурханом на Алтай поедет другой архат или хубилган! Подумай.