Белый Бурхан

И вот приказ бурхана об охране тропы от Сугаша до Кырлыка. Еще бурхан сообщил, что Хертек опасается удара в спину со стороны Бересты.

- Там у меня нет людей. И там - Лапердины.

- Потому и отдана тебе эта тропа!

- Я не пущу их.

Бурхан встал первым, поколебавшись, протянул по-алтайски обе руки:

- Встретимся в долине. Через три дня. Дельмек кивнул, взял ружье, прислоненное к камню, медленно подошел к коню, погладил по морде.

После убийства Торкоша, обвиненного в поджоге, а потом и убийства попа, полицейские и стражники зачастили по всем дорогам и тропам, торопя стада и отары, уходящие в горы. Им, пожалуй, хотелось бы вообще очистить от алтайцев все русские деревни, а для этого нужен был повод.

С началом весны все улеглось и успокоилось. Исчезли и вооруженные русские, разбрелись по приискам и казенным рудникам, запрудив солдатскими и полицейскими мундирами миссионерские центры и большие села по Чуйской дороге...

Белый Бурхан выбрал самое удобное время! А хан Ойрот выбрал самое недоступное и глухое место для своего появления!

Погасла трубка. Дельмек пососал ее, полез за спичками, но передумал. Хорошо, что бесконечное ожидание наконец-то кончилось.

Добрую часть пути отец ехал молча, попыхивая короткой трубкой, с которой теперь почти не расставался. Заговорил с Кураганом, когда аил и скот скрылись за очередным поворотом тропы, загороженные лесом и отодвинутые расстоянием:

- Если Яшканчи еще в долине, пусть осенью приезжает попрощаться. К новой зиме умру.

Кураган удивленно посмотрел на отца и покачал головой - каждую весну собирается умирать отец, будто старую плохую шутку шутит... Зачем? Человек не знает, дня своей смерти!

- Я бы поехал с тобой на Ак-Бурхана посмотрегь и Ойрот-Каана послушать, но не поднимусь на перевал. Да и Орузака нельзя оставлять одного со скотом... Совсем плохой стал сын: матери грубит, со мной спорит, на тебя волком глядит...

- Хозяином ему пора быть, отец!

- Я уже думал об этом. Скота мало, как делить его?

- А делить надо, отец.

- Надо. Вернешься из Терен-Кообы - решать будем. У старого, поросшего мохом менгира отец остановил

коня:

- Дальше поедешь один. За урочищем Ороктой будет долина. Там пасет свои стада Мендеш. Он всегда любил тебя. Не откажись выкурить со стариком трубку, не обижай его...

Кураган насторожился: что это с отцом? Никогда еще и никого он не провожал с такой печалью в глазах... Может, не шутит и на самом деле собрался за горькой солью?

- Я заеду к Мендешу, отец. Передам ему твой привет. Но лучше бы тебе самому съездить к нему до стрижки!

- Нет, Кураган. Я отъездился по гостям! И Сабалдай круто повернул коня.

И опять с охоты Дельмек вернулся с пустыми руками. Галина Петровна покачала головой совсем по-алтайски, переняв этот жест от своего помощника и ученика:

- А я слышала, что ты - хороший охотник

- Кто сказал?-улыбнулся Дельмек.-Я не говорил!

- Твой друг сказал. Учур.

- Кам Учур?!

- Он уже не кам. Если я правильно его поняла, то он почему-то сжег свой бубен, когда погибла его жена.

Дельмек покосился на пустующий табурет у погасшей на все лето печки. Если к нему приехал гость, то, по обычаю, он должен сидеть возле очага.

- Где же Учур?

- Пошел к соседям. Сказал, что должен поискать родственников или знакомых.

- У него здесь нет родственников!

"Ыныбаса ищет, - понял Дельмек. - А через дядю - молодую жену своего отца. Значит, он уже знает, что Оинчы погиб в южных горах Тарбагатая?"

Пойти и поискать Учура? А зачем? О чем им говорить сейчас, когда от их дружбы и золы не осталось?

- Ты не рад своему гостю?-удивилась Галина Петровна. - А он называл тебя своим лучшим другом! Дельмек скупо и вымученно улыбнулся:

- Я рад гостю, но он приехал не вовремя.

- Гости всегда появляются не вовремя, Дельмек... Из кабинета выглянул Федор Васильевич:

- Вернулся? Зайди ко мне.

Дельмек понял, о чем собирается говорить с ним доктор уже по сердитому выражению его лица и не хотел бы вести разговор именно сейчас, когда объявился этот бывший кам... Завтра бы он сам пришел к Федору Васильевичу. Но сегодня рано еще!

Доктор стоял у окна и смотрел на пустынную улицу, раскачиваясь с носка на пятку и с пятки на носок. Услышав шаги Дельмека, не обернулся, а только повел плечом, как будто вместе с вошедшим в комнату ворвался ледяной ветер.

- Твой друг Учур сказал, что хан Ойрот приказал...

- Учур врет. Хан Ойрот приказал другое! Федор Васильевич резко обернулся:

- Но ты даже не выслушал меня!

- Я хорошо знаю Учура. Он всегда и всем врет. Дельмек сел на кушетку, уперся в скользкую клеенку руками, готовый вскочить в любой момент, чтобы поддержать падающего в обморок доктора, когда тот услышит то, что ему скажет сегодня его санитар.

- И вы не будете выгонять русских из Алтая? Не будете крушить церкви, магазины и школы, размахивая дубинами направо и налево?

- Вас это не касается. Это касается только русских попов, купцов, солдат и полицейских!