Белый Бурхан

- Одну мы все-таки оставим: Белый Бурхан пришел на Алтай навсегда и никаких других поклонений чуждым ему богам не потерпит! И таши-лама будет не в обиде, и ваша любовь к категоричности останется нетронутой... Что же касается остальных, то их надо переписать, убрав какую бы то ни было категоричность вообще! Скажем, так: "Мы, скотоводы и пастухи, - мирный народ. И мы готовы закопать наше оружие, стреляющее огнем, и затупить оружие, наносящее тяжелые раны, если тот, кто живет с нами, как брат и друг, сделает то же самое... Долой оружие-символ несправедливости!"

Бабый растерянно кивнул:

- Да, это примут...

- Вот и действуйте, лхрамба.

Чочуш шел в свою нишу, когда Чейне подняла камень, впуская к себе Ыныбаса. Что-то в виде легкой зависти коснулось сердца и тут же ушло, сменившись острой жалостью к этим обманутым людям. Один из них был ослеплен грандиозностью замыслов дугпы Мунхийна и потому преданно служил ему, не жалея себя, а его любимая женщина, жена, одурманенная зельем черного колдуна, верила, что каждый мужчина, входивший к ней, был ее Ыныбас... И хотя они оба обмануты по-разному, суть одна: вместо реального мира они жили в выдуманном, несуществующем на самом деле! Но ведь когда-то они оба прозреют и все поймут!

Чочуш вернулся на камень у входа, обжитый ночными воинами охраны, прислонился спиной к шершавой стене скалы, уходящей круто вверх. Гасло солнце, закатываясь за далекие горы, отмерив в его неудавшейся жизни еще один день...

Слева послышались шаги. Это Техтиек. Он один ходил по пещере, переделанной в Храм Идама, как хозяин, уверенный в том, что скоро случайные гости съедут, и ему пора будет браться за уборку. Да, Техтиек единственный, кого дугпа Мунхийн не обманул посулами, а просто заставил служить себе, поставив на колени и взяв страшную клятву на верность.

- Чочуш? Ты почему здесь один?

- Не могу спать в пещере. Душно. Техтиек обошел бурхана, сел рядом.

- Тебе хорошо, у тебя есть дело. А зачем меня Белый Бурхан держит здесь? Если я ему не нужен, пусть отпустит.

Чочуш невесело рассмеялся:

- Ты плохо знаешь дугпу Мунхийна! Он никого зря возле себя не держит! Когда я или ты будем ему не нужны, он сделает из наших голов габалы! Это чаши для масла и вина, их ставят на почетное место в храмах и монастырях, рядом с бурханами... Их оправляют в золото, серебро, украшают драгоценными камнями... У дугпы Мунхийна сейчас нет ни одного габала, хотя есть Храм Идама. Рано или поздно на алтарь Агни Йоги потребуются священные чаши. И наши с тобой головы, Техтиек, хорошо для них подойдут - мы и знатные и великие...

Техтиек побледнел, наклонился к Чочушу, спросил шепотом:

- Ты шутишь, бурхан?

- Я не шучу...

Губы Чочуша были растянуты в широкой улыбке, а глаза полны слез.

Глава восьмая

ОБРЯД ОЧИЩЕНИЯ

Выслушав советы и наставления иерея, Винтяй собрал свою худосочную дружину, посадил на коней, вооружил, чем смог, повел в горы, твердо решив крушить по пути встречных и поперечных, кто послабее и сдачи не даст. Но, к его немалому удивлению, все горные тропы и дороги оказались так забитыми верховыми, что ни о какой разбойной потехе и разговора быть не могло. Пришлось даже самим искать потаенные тропы, чтобы сберечь не только коней и оружие, но и собственные шкуры. Да только разве спрячешься от людей? Нет-нет, да и кольнут вслед злым взглядом:

- Хан Ойрот приказал закопать оружие, а вы?

- Уж не с ханом ли Ойротом собрались воевать, орусы?

- Нельзя с оружием-то в святую долину ехать! Винтяй отмалчивался или только щурился, глядя в глаза каждому презрительно и насмешливо. Иногда отмахивался:

- Не нужен нам ваш Ойрот-Бурхан! На охоту едем в

горы!

Но оружие, в конце концов, приказал припрятать до случая, не держать его на виду пока. У Сургаша стали попадаться группы русских кержаков с дубинами. С ними обменивались ухмылками, иной раз перебрасывались словами:

- На охоту, мужики?

- На ее! За двоеногими, хе-хе!..

- А вдруг и у них ружья?

- Попадаются. Да токмо таких-то вояк мы видали!.

- Не скажи! Среди них тоже отменные стрелки попадаются! Белку в глаз одной дробиной бьют!

- Ниче! До сурьезной драчки дойдет, наш верх все едино будет!

В это, последнее, Винтяй верил плохо. Уж слишком много людей орды шло в долину, ставшую священной, послушать хана Ойрота, а если повезет, то и самого Белого Бурхана увидеть!..

Сунься к ним, озверелым!.. Конями затопчут запросто, нагайками посекут, топорами порубят...

- Мало наших,-покачал головой ктитор Василий, увязавшийся с ними на легкий разбой,-может, возвернемся, православные? Куды нам воевать с энтакой оравой, господи прости!

- Возвернуться никогда не поздно! - отмахивался Винтяй свободной рукой от каждого слова. - Поглядим, что да как-от... Вдруг в той долине уже стражников видимо-невидимо? Да и солдатов из Бийска-города могли нагнать-от...

- Эт так! - охотно согласился ктитор. - Не дадут власти люд православный ворогам в обиду!

Винтяй приосанился: вовремя он веру поменял! Сам император за его спиной теперь стоит!.. Говорил братьям-дуракам, не послушались вовремя... Вот и трясут теперь портами от страху!