Белый Бурхан

- А сторожиться все едино надо! - подбил итог своим мыслям ктитор. Пока то да се - кишки из нас орда просто-запросто повыпустит!..

Добравшись до истоков Чарыша, Винтяй повел свой крошечный отряд прямо на восток, через горную гряду, чтобы сразу врубиться в центр долины и, если пофартит, уйти через Ян-Озекский перевал. Неожиданно он наткнулся на братьев, расположившихся на обед в двух шагах от тропы. Хотел удивиться, не успел - братья схватились за новенькие винтовки:

- Стой, щепотники! Счас мы с вас дурь выбивать зачнем!

- Очумели, никак? Своих бить?

- Ниче, - ухмыльнулся Феофил, - тут свидетелев и полицейских нету! Спустим с обрывчика - и все: орда порешила православцев!

Винтяй отступил:

- Ты, того... Шути шутки-от!

- Какие уж тута шутки?-рассмеялся и Серапион.- Не братья мы теперич с тобой - волки! Ограбил нас, не сморгнул глазом, а мы что, совсем уже дураки?

Феофил взвел курки:

- Ступай своей дорогой! Не вводи во грех! Винтяй вздохнул. Пока Феофил жив - не будет у него мира с братьями! Да и Серапион - хорош, молчун проклятый... Заговорил!

- Пошли, Василий. Чего имя сопли утирать? Цыцошные покед...

И он повернул свой отрядик на другую тропу.

Долина открылась неожиданно и показалась неестественно большой и глубокой чашей. И вся она кишела, как огромный муравейник.

- Батюшки-светы! - охнул ктитор. - Сколько их тут1

- Да, не разгуляешься-от... Назад придется на тропу выходить, в секрет садиться... А потом и на Кырлык идти.

- А на тропе той что?

- Ежли в секрете будем, то на той тропе мы, Василий, хозяева!

- На воровское дело, купец, - нахмурился ктитор, - я не ходок.

- А я тебя на него и не засылаю-от...

Винтяю стало не по себе. Все, что только думалось, теперь произнеслось вслух. И этот поповский прислужник сразу же задрыгал ножками, делая вид, что в горы оружьем он поехал про кедровый орех разузнать в сосновых да лиственничных лесах!.. Ничего, подвернулось бы дело стоящее, а там поглядим...

Солнце стояло еще высоко, и времени было достаточно, чтобы выбрать подходящее место и найти пути для отступления...

Ко всему надо быть наготове!

Винтяй плутал по тропкам долго, опускаясь все ниже. Ктитор опять не выдержал:

- На постой, никак, готовишь нас, купец?

- Вы - не кони и не овцы, чего вас готовить, мордами к копне ставить? попробовал отшутиться Винтяй. - А в тиши да в холодке чего не посидеть?

Но Василий стоял на своем:

- В долину надо ехать! Там и поглядим, что да как...

- Я не глядеть на орду приехал, - не выдержал Винтяй,-а бить ее смертным боем, не считая!

- Так оне жа не лезут пока к нам!

- Когда полезут-от всем скопом - поздно будет... Еще вчера Винтяй был понятен Василию и казался простым уцепистым мужиком, уважающим церковь и причт, просящим у господа только управы на отца-двуперстца, щедро жертвующим на алтарь, за что и выбрал его иерей защитником и воителем за дело христово, а у него, у варнака, совсем что-то не то в голове завелось!

- Тут и станем засадой, - услышал он голос Винтяя и послушно развернул коня, чтобы не отстать от купца л его работников - угрюмых, ко всему на белом свете равнодушных мужиков.

Березняк, густые заросли кустов, мелкие тропки, разбегающиеся во все стороны от главной тропы... Хорошее место, глаз у Винтяя есть!

- Шалаш рубить будем? - глухо поинтересовался ктитор и потянулся за топором, заткнутым за пояс.

- Зачем он нам! - Винтяй снял двухстволку с плеча, переломил ее, вогнал в зарядник два патрона с красными жакановыми головками, крутнул головой. - С таким припасом только на ведмедя и ходить!.. А в твоем бердане, Василий, бекасиная дробь, поди?

- Пули. Свои. В бане вечор лил.

- Эт ладно! Устоим.

Винтяй отозвал работников в сторону и долго что-то втолковывал им, пока не дождался кивков согласия. Потом махнул Луке направо, а Нефеду налево. Вернулся, сел у комля березы, прикрыв глаза... Привал, значит. Ну что же. Можно и подкрепиться, грех не велик, что не на скатерти холщовой, а на собственных штанах!..

Василий отломил горбушку, круто посолил ее, понес ко рту. Скосил глаза на купца Лапердина. Тот сидел за ближним кустом, и на губах его играла легкая усмешка.

А Феофил с братьями шли в это время к Кырлыку, откуда надеялись пробраться к перевалу, где и пожива была бы погуще и откуда уйти попроще, чем через солонцы и листвянники в сухую степь и безлесные горы.

К Кырлыку подходили осторожно, но он оказался обычным алтайским стойбищем, к тому же почти пустым: чумазые ребятишки, подслеповатые старухи, обезноженные старики... Федор попытался было поговорить с ними, но его познаний в языке хватило только на то, чтобы узнать - мужчины, парни, девушки и женщины ушли в долину Теренг слушать Белого Бурхана, за которым уехал три дня назад хан Ойрот.

Узнав об этом, Феофил скривился, как от зубной боли:

- Не врут, выходит, про своего нового бога?

- Выходит, не врут, - как эхо отозвался Серапион, - можа и нам, тово, послушать того Бурхана хучь вполовину уха?

- А ты выучился их говору, пока до Кырлыка шел? - съехидничал Феофил.