Белый Бурхан

Спустился последний воин, лег, положив винтовку на каменный зазубренный излом, чтобы бить в упор. Его патронные коробки, привязанные к поясу, были уже пусты и расстегнуты... Опять отрикошетила пуля, взвизгнув, ударила в камень где-то за спиной Пунцага, заставив его пригнуться... Прав тот воин, перевал надо держать! Как только освободятся воины Чочуша там, внизу, они тоже поднимутся сюда, к этим камням...

Почему бы Техтиеку не ударить сейчас в спину тем, кто ползет на перевал с той стороны? Ведь там, на тропе, развернуться невозможно! Нет, он предпочел удрать, как только его алыпы набили карманы и подсумки коней золотом!..

Показалась форменная фуражка полицейского, и Пунцаг нажал на курок, убежденный, что не промахнется с упора. Но промахнулся. Раненый кезер удивленно посмотрел на него и выстрелил сам. Полицейский ткнулся носом в песок.

Пунцаг смущенно передернул затвор, выбрасывая стреляную гильзу. Что делать, если он так и не научился стрелять?

Упрек Пунцага был несправедливым - Чочуш и его воины пытались удержать людей, рвущихся на перевал. Но те быстро оттерли кезеров в сторону, не обращая внимания даже на белые одежды бурхана. Пришлось махнуть рукой и прорываться к Дельмеку и Ыныбасу с Кураганом, выводить в безопасное место Чета Чалпана с семьей, вдову Яшканчи с сыном, Чейне. Но мешали кони и люди, даже камни, когда-то давно сорвавшиеся с самой верхотуры и вросшие в землю здесь, неподалеку от юрты Яшканчи.

Ждать, когда схлынет эта толпа? Нет, ждать больше нельзя!

Протискиваясь между конями, расталкивая плачущих женщин и насупленных мужчин, Чочуш со своими воинами пробирался к аилу Чалпана, где все еще кипела схватка, медленно рассасывая небольшую группу дерущихся в пешем и конном строю храбрецов.

Подход вооруженных кезеров во главе с самим бурханом был полной неожиданностью для ворвавшихся в долину: монахи растерянно затоптались, стали отходить левым крылом к юрте Яшканчи, но их остановил неистовый рев отца Никандра:

- Бурхан! Бурхана брать живым!

Голова игумена была разбита прикладом Ыныбаса, по рясе текла кровь, но руки, из которых вырвали святой крест, были воздеты к небу:

- Крест! Где мой крест? Только перед святым символом дрогнет и отступит Сатана!

Кто-то из оборванцев поднял валяющийся под ногами у монахов крест отца Никандра, подал ему. Игумен судорожно схватил его, облобызал и взметнул над головой:

- Бей Антихриста! Хватай Сатану!

Вся толпа кинулась на кезеров, но те встретили их штыками. Откатившись, монахи снова открыли беспорядочную стрельбу, не давшую ощутимых результатов: мелкая дробь не пробивала одежду, а жаканов у них не было. Чочуш принял решение и резко взмахнул рукой:

- Отсекать монахов огнем! Залп!

Дельмек понял маневр бурхана и начал заходить монастырскому воинству в тыл, сообразив, что серьезного вреда людям, одетым в толстые бараньи шубы, их ружья причинить не могут. Но здесь он опять вынужден был сменить винтовку на нагайку, запутавшись среди кержаков. Он узнавал знакомые по Горбункам лица, слышал выкрики:

- Дубиной его, Софрон! Кулаком в лоб - он у тебя пудовый!

- Топором работай, Панфил! Без башки-то он к своему доктору не побежит!

- Вилами его, Фаддеюшко!

Похоже, что они в ожесточении не чувствовали даже боли - наскакивали на верховых, стаскивали с коней и тупо, яростно добивали на земле...

По команде Чочуша, кезеры дали второй залп, свалив несколько монахов и кержаков. Но те плотно облепили аил, скаля зубы... Как стрелять? По аилу перебьешь семью пророка, угадаешь по своим же верховым... Чочуш снова начал обходить аил справа.

А Дельмек со своими парнями никак не мог отбиться от кержацкой остервенелой рвани из Горбунков! Наконец, пробился к юрте Яшканчи, вывел женщин и мальчишку, что-то прокричал Ыныбасу с Кураганом, тыча нагайкой в сторону перевала, уже наполовину забитого людьми из долины... Чочуш понял, что им не справиться.

Кезер на взмыленном коне, посланный Чочушем к Ян-Озекскому перевалу, успел только крикнуть:

- Русские в долине!

Десятка три всадников сразу же взметнулись в седла, оставив на перевале лишь небольшую группу заслона. Кезер Чочуша скатился с седла, на негнущихся ногах подошел к ним, спросил хрипло:

- Где дарга?

- Дарга Хертек еще вечером был вызван к Белому Бурхану.

- И до сих пор не вернулся?

- Нет. Мы послали гонца к Храму Идама, но тот закрыт и охрана его снята...

Это было странно и непонятно. Зачем Хертек Белому Бурхану? Ведь половина бурханов здесь, в долине!

- Мне надо возвращаться.

- На коне, которого ты загнал? Возьми свежего! Но кезер Чочуша уже сидел в седле. Оставшиеся воины переглянулись и тоже, взяли своих коней за повод.

- Подожди, Кейлюк! Мы с тобой.

От юрты Яшканчи отъехали четверо всадников, обошли тропу, ведущую на перевал, круто взяли влево...

Упала дубина у ног Чочуша, не долетев какой-нибудь аршин. Бурхан усмехнулся: не его ли решили оборванцы брать в плен?