Белый Бурхан

Заметив поданный Ыныбасом знак, Кураган придержал коня, чтобы дать возможность трем женщинам с ребенком уйти вперед, затеряться среди деревьев - опасность возможной погони была еще слишком велика...

- У Тележихи мы должны разъехаться с тобой, кайчи,-сказал Ыныбас тихо.-Я и Чейне не имеем права подвергать тебя и твоих спутниц опасности.

Кураган кивнул. Он и раньше догадывался, что в сердце Ыныбаса была какая-то тайна, тщательно оберегаемая от всех, кроме Чейне. Но ведь она женщина-бурхан, и Кураган собственными глазами видел, как Чейне пригоршнями раздавала людям золотые монеты! Сам кайчи тоже получил от нее несколько этих больших монет: для себя, отца и тети Адымаш - жены покойного Яшканчи.

- Они вам всем пригодятся, когда Шамбала восторжествует!-сказала тогда Чейне шепотом.-А если и нет, то золото всегда в цене! Ты можешь переплавить их во что-нибудь другое и продать купцам за меха, скот, русские деньги...

- Вам есть куда уехать с Чейне, дядя Ыныбас? - спросил Кураган, с трудом воспринимая, что он попал в самое окружение богов, которых воспевал в своих песнях.

- Да, мы с Чейне уедем к ее отцу Кедубу. Его аил стоит в урочище Маймы. Но мы там не будем долго. Нам нужен свой аил.

- Урочище Маймы далеко отсюда, - вздохнул Кураган. - Путь туда трудный, и белый конь, как и белые одежды Чейне...

- Мы можем поменяться с тобой конями, Кураган. А у Шины есть запасная одежда. Чейне уже говорила с ней. К тому же, они одного роста и... - Ыныбас смутился, но тут же взял себя в руки. - Надо сделать так, чтобы мы с Чейне исчезли незаметно для твоих женщин и чтобы ты не вздумал нас искать!..

Кураган снова кивнул. Он уже устал от потерь и прощаний. Погиб Яшканчи, исчез Хертек, не удалось найти отца Шины, который ринулся на перевал, забыв о дочери...

Чего так напугался Езен? Неужели того, что, разгребая пепелище Чегата, своего знакомого, нашел под перевернутым казаном несколько монет?

Женщины сделали вид, что не заметили отлучки своих мужчин. Да и мало ли по какой нужде они могут отлучиться! Ыныбас говорил, что за ними возможна погоня русских полицейских... Вот и проверяли.

Ыныбас старался держаться ближе к Чейне, не обращая внимания на Шину. И не столько боясь выдать себя как старого знакомого, сколько поставить в неловкое положение сразу двух молодых женщин и, конечно же, Курагана, который с этой девчонки глаз не сводил... Встреча с Шиной была для Ыныбаса полной неожиданностью:

девчонка храбростью не отличалась и вдруг приехала в самое пекло! Скоро он догадался, что сделало ее такой храброй.

Только слабый всплеск грусти почувствовал Ыныбас на самом дне души. Шина была его юностью, а юность ушла, как ей и следовало - догонять молодых. А в жизнь Ыныбаса вошла молодая жена старшего брата, и все встало на свои места: юность заменила молодость, а невинная влюбленность уступила мужской любви к женщине.

Да, две пары так или иначе, но нашли себя! И, по эгоизму всех счастливых людей, меньше всего думали о третьей паре - Адымаш и Кайоноке, потерявших вообще все, что только можно потерять в этой жизни...

Ыныбас, как и обещал Курагану, исчез тихо и незаметно. Только поздно вечером, когда настало время становиться на ночлег, Шина дернула Курагана за рукав,

шепнув:

- А Ыныбаса и Чейне нет. Отстали.

Кураган натянуто улыбнулся:

- Они счастливы вдвоем, зачем им мы?

У Шины отлегло от сердца: значит, Ыныбас ничего не сказал Курагану! И отлучался с ним только для того, чтобы предупредить о том, что их дороги расходятся в разные стороны?.. Какой он все-таки умный, этот Ыныбас!

Умный и хитрый...

Она положила Курагану руки на плечи, ласково заглянула в его усталые и печальные глаза:

- Я хочу стать твоей женой, кайчи. Сегодня ночью.

У Курагана и его спутниц давно уже кончились все припасы, взятые в бросаемой на произвол судьбы юрте, и оставалась только слабая надежда на ружье Яшканчи, отданное Ыныбасом, и последние десять патронов. И если взрослые еще как-то терпели голод и жажду, то Кайоноку приходилось совсем плохо, и он постоянно хныкал, что хочет есть и пить, что ему надоело тесное седло Адымаш ехала на одном коне вместе с сыном), что он не хочет спать на голой земле и у лесного негреющего костра, стреляющего искрами... Мать не отвечала на эти жалобы, а только молча плакала. И Курагану с Шиной приходилось постоянно успокаивать не только мальчишку, но и саму Адымаш:

- Потерпите немного... Что-нибудь придумаем! Но ни в этот день, ни на следующий ничего придумать так и не удалось - в Ильинке и Кукуе кержаки были такими же неприступными, как и в других оставленных ими за спиной селах и деревнях...