Белый Бурхан

Таким образом, вспыхнувшая было среди алтайцев тревога в связи с дальнейшим сокращением их земельных угодий, была заглушена. Тем не менее. Алтайская духовная миссия по-прежнему являлась наиболее реальным проводником колониальной политики царизма на Алтае. Но, проводя христианизацию, она была вынуждена, как и раньше, опираться на сугубую добровольность крещения. Определенным успехам миссионеров в этом предприятии способствовал нарастающий кризис шаманизма, который все менее соответствовал меняющимся социально-экономическим интересам алтайцев и их этнической трансформации. С возникновением бурханизма духовенство впервые столкнулось с сильным противником (к тому же имеющим прочные местные корни), с явным противодействием как со стороны "язычников", так и со стороны "новокрещеных", переходивших в "свою, алтайскую веру", т. е. в бурханизм. Подавить нарастающее движение своими силами было невозможно, и тогда на помощь приходит фальсификация, призванная обеспечить полицейскую поддержку государства.

Тревожное состояние русского крестьянства, самовольно захватившего "земли инородцев" и сознававшего это, усиливалось непонятным "брожением" среди алтайцев. Шла русско-японская война, еще более обострившая ситуацию: ползли разного рода слухи, иногда просто дикие (вроде "армии чеченцев, намеревающейся захватить Бийск и Барнаул" и т. п.), раздувающие панику. Так появился и страх перед "кулаком Япона". Миссионеры и, прежде всего, их глава не могли не использовать сложившуюся обстановку, чтобы нанести сокрушительный удар по своему идеологическому противнику, уничтожив его раз и навсегда. Для этого нужно было придать (или, во всяком случае, усилить) политическую окраску бурханизма, представив его как антирусское, прояпонское (т. е. политическое) движение. А с такими "бунтами" уже должно было разбираться правительство, обладавшее мощным аппаратом принуждения. Так и вышло. В ответ на первую же телеграмму в Омск исправник Тукмачев получил следующее указание: "Случае надобности необходимо принять решительные меры восстановлению порядка, не стесняясь и мерами силы". Но даже тогда, когда полиция и вооруженные крестьяне взяли инициативу подавления движения "беловерцев" в свои руки, миссия не осталась в стороне. В Усть-Кан прибыл ее начальник, епископ бийский Макарий. К сожалению, деятельность этой "сильной личности" не изучена в полной мере. Ставши в 1890-е годы главою Алтайской духовной миссии, он активизировал ее работу, за что и пользовался благоволением своего "тезки" - епархиального томского архиерея Макария Невского, состоявшего под покровительством Оберпрокурора Святейшего Синода Победоносцева, к слову, тезки стоили друг друга: Высокопреосвященный Макарий (томский) тоже организовал побоище, но несколько позже, в 1905 г., с его благословения черносотенцы дважды громили "сборище крамольников" в Томске...

В ночь на 21 июня 1904 г., накануне выступления собранного "войска", бийский Макарий отслужил молебен. Свидетели сообщили, что епископ пояснил направляющимся в урочище Теренг "незаконность собравшихся калмыков" (алтайцев), велел карателям слушаться команды начальников разбить незаконно собравшихся калмыков и не брать ничего чужого". Напомню, что согласно действовавшей статье "Устава об инородцах", последним была разрешена свобода отправления культов; так что алтайцы закона не нарушали. Во время судебного разбирательства свидетель - землемер Барсов - говорил, что в беседе с Макарием, имевшей место в тот же вечер, он высказал мнение, что "...Чет окажется несостоятельным... вера в него пройдет, что репрессии по отношению к калмыкам применять не следует", но Макарий с категоричностью фанатика заявил: "Нельзя допустить распространения лжеучения". Вот она, главная причина погрома, вот и источник нелепых обвинений, предъявленных бурханистам. Через неделю после "событий" оба Макария встретились в Бийске верховный пастырь прибыл сюда из губернского центра, дабы разобраться во всем самому; он допрашивал и "увещевал" "главных виновников столь прискорбного в язычестве явления", беседовал с исправником и его помощником, с "особо командированным Брунновым". Беспокойство архиерея понятно: в тот период успехи миссии на Алтае были очевидны, а "Алтай... справедливо признавался в митре Томского епископа лучшим алмазом" (Томские епархиальные ведомости N 5 февр. 1904)...