Белый дирижабль на синем море (СИ)

В небольшом холле было тихо, но из-за одной из дверей раздавались сдерживаемые мужские голоса. Пожалуй, нужно идти туда. Постучавшись, она подождала, пока ответят, и зашла. В комнате, чуть больше той, в которой проснулась, находились несколько мужчин. Почти все они сидели за небольшим столом. И лишь Макс с несчастным видом сидел в кровати, опершись на подушки.

– Николь! Как ты? Отдохнула? – приветствовал ее поднявшийся из-за стола Александр.

Как она? Выспалась, конечно, но небольшая боль в мышцах никуда не ушла. Ничего, пройдет.

– Все нормально. Больной у нас не я, а Макс. Как ты? – она повернулась к находящемуся на кровати мужчине.

– Как я? Да я здоров, как… бык-производитель! Николь, – молитвенно сложил руки он, – ты же доктор, даже целитель! Скажи им, что со мной все в порядке!

– А что сказал целитель Геращенко?

– А что он скажет, старый перестраховщик! – пожаловался Макс.

– Неделя постельного режима, – с удовольствием сдал брата Саша, на что Николь лишь развела руками.

– Лежать будешь дома, здесь вам не приморский санаторий, – прервал готовые сорваться жалобы один из молчащих до того мужчин, а потом обратился к Николь: – Госпожа Николаева, вы готовы побеседовать о произошедшем на пляже?

Странный вопрос. Как будто, если она скажет, что не готова, они от нее отстанут.

– Да, я готова рассказать, что знаю.

– Тогда пройдемте! – предложил он и поднялся.

Николь беспомощно глянула сначала на Сашу, потом на Макса, но они не высказали никакой опаски.

– Не бойся, – постарался успокоить брат. – Расскажи все, что знаешь. Это поможет в дальнейшем.

Было немного непонятно, в каком дальнейшем может помочь разговор с двумя серьезными хмурыми мужчинами, но пришлось идти за ними.

А потом был длинный разговор в небольшой комнате без окон. Николь усалили на неудобный жесткий стул и попросили рассказать все, что она помнит. Потом поочередно стали задавать вопросы, перескакивая с одного на другое и повторяясь. И вот теперь девушка порадовалась, что ни Саша, ни Макс этого не слышат. Она несколько раз повторяла рассказ о том, как познакомилась с секретарем Зонгера, о том, что случайно в одном из разговоров Зонгер обронил его имя – Револ – производное от Революция. Ходили в Либерстэне и такие имена. Нет, фамилии его не знает. А то, что он секретарь, сказал сам Зонгер. Должность Зонгера? Нет, не знает. Номер его мобиля? Нет, не помнит. Точно! Номера на мобиле не было!

И опять о происшествии на пляже. Ей даже пришлось рисовать на предложенной карте, кто, где и в какой момент находился. И повторять все ужасные слова, что говорил ей тогда Серый. Почему Серый? Да потому что в доме Зонгера он всегда был в сером. Этакая незаметная мышка.

Как удалось одолеть более сильного мага? Могу показать на вас. Николь начинала злиться. Эти двое чужих мужчин залезали в самые потаенные уголки души и вытаскивали из них как муть и грязь, которую хотелось забыть, так и препарировали все то немногое чистое, что было в жизни Николь.

Вспомнилась та далекая-далекая ночь, когда гражданин Зонгер допрашивал маленькую девочку о вражеском дирижабле. Вот оно что! Он тоже из подобного ведомства!

Следователи или кто там они были, заметили блеснувшие догадкой глаза, и допрос пошел по новой. На это раз расспрашивали о том давнем побеге. А потом опять о Револе, его нападении. Даже о том, какие отношения у Николь и Максимилиана Герена. И здесь Николь не стерпела.

– Это вас не касается! Вы не имеете права лезть в личную жизнь!

Один из мужчин что-то отметил у себя в бумагах и, как ни в чем не бывало, задал следующий вопрос.

Николь давно потеряла счет времени. Стало казаться, что допрос длился целую вечность. Несколько раз заходили молчаливые люди и меняли всем остывший чай, один раз даже принесли бутерброды, но Николь отказалась, ее и так противно подташнивало. Когда же мужчины сообщили, что на сегодня закончили и отстраненно-вежливо поблагодарили ее за предоставленную информацию, сил не хватило даже на то, чтобы злиться.

***

За обедом Николь уже поджидал доктор Геращенко.

– Милая леди, – ворчливо начал разговор он, – где вы пропадаете? Я уже не настолько молод, чтобы ожидать молодых девиц часами!

– Макс? Что с Максом?!

– Да что с ним сделается! Отсыпается ваш Макс. Через недельку будет здоровее прежнего! Случай, конечно, тяжелый, но ваши любящие ручки сотворили чудо.

– Что вы такое говорите, – смутилась Николь, – без вас у меня ничего не получалось!

– Ну да, вы только сохранили ему жизнь, – хмыкнул доктор. – Но я не об этом молодчике. Нас с вами ждет еще один пациент.

– Еще один? Неужели, Револ еще кого-то?..

– Да что он теперь может, этот Револ! После вашего-то вмешательства! Его-то нам и нужно подлатать.

– Врага? Но зачем? Он же… он же враг! Это он пытался убить Макса, а меня, меня… – голос Николь срывался от обиды.

– Враг или не враг, это решать не нам. Мы с вами, дорогая коллега, прежде всего, целители. И наше призвание – ис-це-лять, – для большей доходчивости он произнес последнее слово по слогам.