Белый дирижабль на теплом море

– Я бы хотела спросить у вас кое-что, – всё же решила вступить в разговор Николь.

– Да-да, конечно, всё, что угодно, – покладисто согласился мужчина и смолк, ожидая, пока вошедший «серый» не составит с подноса прикрытые странными блестящими металлическими крышками блюда.

За ужином расспросы начинать было неудобно, а после того, как с едой было покончено, дядя Николай первый начал разговор:

– Ника, ты хорошая девушка, и я знаю, будешь хорошей гражданкой и ответственной матерью. Где ты планируешь работать после окончания учёбы?

Николь замерла. Не может быть, чтобы такой могущественный человек и не смог проверить листы их распределения, ведь они уже давно вывешены на доске объявлений перед директорским кабинетом.

– Республика сочла возможным доверить мне один из важнейших постов, – осторожно начала она. – После окончания учёбы я отправляюсь в приграничный госпиталь!

– В приграничный госпиталь, – неужели Николь почудилось презрение, проскользнувшее в словах Зонгера? Он даже не попытался высказать удивление, резко встал со своего места, подошёл к Николь, сдёрнул её с кресла, уселся сам, разместив девушку на коленях и грубо, до боли впился в её губы. – Всё такая же сладкая. Желанная, – резюмировал он. А потом самодовольно сообщил: – Я предлагаю тебе другое распределение, – и загадочно смолк.

– Другое? Но как так можно? Госпитали находятся в вашем распоряжении?

– В твоём, маленькая моя. Я же просил называть меня просто Николай и на «ты».

– В твоём распоряжении,– послушно повторила Николь.

– Скажем, в моих силах поменять распределение одной очень понравившейся мне целительнице, – попытки гражданина Зонгера перейти на игривый тон вызывали безотчётный страх.

– Но… как же так? – к такому повороту Николь была не готова.

– Останешься здесь. В этом городе. В этом домике. Устроишься на службу в поликлинику для государственных служащих. Ну, девочка моя, всё в наших силах! Стоит только захотеть! И я смогу часто-часто навещать тебя, – жарко шептал он на ушко, одновременно противно мусоля его.

– Здесь, в этом домике? Но как же «серый»? Как ваша жена?

– Серый? Это ты про моего секретаря? – ухмыльнулся дядя Николай. – И правда, серый. Не беспокойся, Револ находится на службе, и он хорошо знает, что такое долг.

– А… жена? – хотелось выяснить всё сразу.

– А что жена? Она уже вышла из возраста воспроизводства и, как ответственная гражданка, понимает, что я ещё могу и просто обязан постараться для государства! – самодовольно заявил он. – Ну, так что? Уютное гнёздышко, и в нём только я и ты? Я тебя в такие шмотки одену! Такими подарками засыплю! Твоим подружкам и не снилось! Мало кто в Либерстэне видел такие, – намекнул Зонгер.

Очень хотелось завизжать и оттолкнуть противные руки от своей груди. И дядя Николай предлагает заниматься {этим} постоянно? А это так и будет, если она ответит «Да». О, свобода слова, что же ответить? Но кажется, гражданин Зонгер не ждал ответ прямо сейчас. Он уже остервенело сдирал одежду с Николь, затем перегнул девушку через подлокотник кресла и, повозившись с застёжкой своих штанов, неожиданно резко вошёл в неё сзади. Почему же так противно. Одно хорошо, сейчас производитель не видит её лица. Скрыть омерзение Николь была бы просто не в силах. Той, прошлой боли не было, но и приятного в том, как сухой член ходит туда-сюда, тоже совсем не наблюдалось. Придётся терпеть. Нужно только иногда вскрикивать, как того требовалось Зонгеру и покорно ждать, когда же всё закончится.

Остаться в этом доме и терпеть подобное постоянно? Не-ет, только не это!

Не стоило и надеяться, что гражданин государственный производитель забудет своё предложение. На его вопрос, что же решила Николь, девушка ответила, что она не может подвести государство и приграничный госпиталь, в который её направили, и который рассчитывает на её трудовые руки.

– Ну хорошо, езжай, поработай, хлебни приграничной романтики! – как-то странно ответил гражданин Зонгер. – Только не думай, что я позволю кому-то другому прикоснуться к твоему телу! Ты моя и только моя, это понятно?

– Да, Николай, конечно, – покорно ответила Николь, испугавшись нового Зонгера, на мгновение выглянувшего из-под маски добряка дядя Николая. – Я буду только рада, если никто не прикоснётся к моему телу.

Что подумал Зонгер, услышав столь двусмысленный ответ, осталось невыясненным. Мужчина подтянул полуспущенные штаны и ушёл в спальню. Всё? Отстал? Вот и славно. На этом замечательном диванчике, да ещё одной, спать гораздо удобнее, нежели на скрипучей общежитской кровати.

Наутро, когда мобиль вернул её к общежитию, поджидавшая у подъезда гражданка Тусенова была неприятно поражена тем, что Николь приехала без вожделенного пакета со щедрыми подношениями.

***

До отъезда к месту службы Николь ещё раз имела контакт с гражданином Зонгером. Можно даже сказать, что он был внимателен к ней: долго-долго елозил по телу руками и губами, потом зачем-то тёр пальцами ей в промежности. А, услышав вырвавшийся нечаянный недовольный вздох, покровительственно проворчал: