Белый дом. Президенту Трампу лично в руки. Как строитель строителю. ЧАСТЬ ВТОРАЯ

И вот она, вся как на ладони каталепсия с кульминацией разом взятые. Это когда в обществе приличнейшем из наиприличнейших в момент самый, когда все внимание, взгляды и тишина необычайнейшая, раздается, чтоб вы думали раздается в апофеоз событий самый? – громкий пук раздается, вот что, о чем вам мистер Трамп, как президенту Соединенных Штатов Америки знать отнюдь не будет лишним. Когда я обнародываю перед честным людом, то есть перед друзьями, приятелями, собутыльниками случайными то, чего такого необычайно интересного обнаружил у джаджа отправляющего правосудие американское несколько ниже подолу ридикюля – то это и есть тот самый пук громогласный средь неба ясного, после которого все как то в момент трезвеют дико озираясь, таращатся друг на друга в поисках виноватого, затем хватаются за первый попавший под руку бутыль махом вливая в себя жидкость правильную которая только и спасает мозг от жизни неправильной.

Надеюсь вы оценили всю тонкость да деликатность необычайную душевной организации автора данного посланьица, тот такт и всякого рода метафоры – гиперболы, звиняйте за бранные слова, сморкаемся через два пальца, человек оно работный на любую глупоту способный с нашим как говорится всем воодушевлением. А посему – тут я перехожу на змеиногадючее шипение, посему, если вы лично, то есть Трамп Дональд, не откомпенсируете мне порядка 500 баксов потраченых заместо вас и таких же доводящих некогда благословенную страну Америку до ручки, я раструблю – нет не на весь мир, бери выше – Вселенную! то, о чем ведают на день сегодняшний, друзья, приятели, да собутыльники случайные.

7 . «Теперь нами правят подонки. Муть, вроде той, что мотается на дне пивной кружки, куда проститутки накидали окурков»

Не дано человеку ведать как ни про час его смертный, что за неведомыми горами – далями так и про то, что ближайшим углом поджидает. Когда ты как огурчик такой весь такой из себя крепенький да свежайший и молвить так не будет преувеличением ни малейшим с лучами первыми солнца восходящего на пару вытаскиваешь барелу которую ты миллион раз вытаскивал и в которой весу аж с четверть Любимой Женщины не наберется, а у тебя всего из себя такого спортивного и даже в некотором роде молодежно – молодоженного раз и хрусь что– то там ближе к попереку. Что от хребта слева.

Ну не будешь же ты из-за чепухи сущей там в виде хруста, волочения, онемения, ослабления внезапного сил своих в общем то тех еще, а чего скрывать?, начальство беспокоить, дезертировать с фронту трудового, так, доковыляешь, домучаешь «пеши по конному» .

А доковылявши да домучавши плюхнешся к Степе на заднее сиденье и попиляешь тихой сапой из Минеолы, что в общем то недалече, до места десантирования, то есть до угла пресечения что с Coney Island Hospital. И вывалишься кулем бесформенным, с утра, напомню, ты был весь из себя этакий огурец спортивно – малосольный, в придорожную, там есть такая придорожная, сомневающиеся в наличии данной дислокации могут убедиться на собственные очи – канаву. В пыль да грязь ее придорожную. Как будто мало на мне пыли да грязи строительной.

А Степа уедет себе, а ты, стало быть останешься в канаве той. Но ненадолго, не переживайте особо. Место людное, бойкое, болезный люд снует туда – сюда, сюда-туда, мир не без добрых людей, то правдою будет, сглянутся таки, воспомоществуют болезному дорачковать до забора сетчатого (там забор сетчатый). И вот стою я вцепившись в ограду спасительную которая в зебру косополосатую да й думку гадаю. То ли мне по этой зебре прямиком до приемного покою чалапать рачки, то ли до ночлежки дежурной, что на 12-м Брайтоне .