Белый дракон

Над Бенденом сгущались сумерки. Робинтон взбирался по лестнице, ведущей в королевский вейр, — этот путь за последние тринадцать оборотов он проделывал бессчетное количество раз. Арфист остановился передохнуть, а заодно и перемолвиться словом со своим спутником.

— Мы правильно рассчитали время, Торик. Вряд ли кто-нибудь заметил наше появление. А Н’тона, конечно, расспрашивать не станут, — сказал он, кивнув в сторону едва различимого в полумраке силуэта вождя Форта — Н’тон пересекал чашу Вейра, направляясь к освещенным нижним пещерам.

Но Торик смотрел в другую сторону. Взгляд его был прикован к карнизу, где восседал бронзовый Мнемент. Мерцающие в полумраке фасетчатые глаза дракона пристально разглядывали прибывших. Увидев бронзового гиганта, Заир, файр Робинтона, вцепился острыми коготками в ухо хозяина и крепко обвил хвостом его шею.

— Не бойся, Заир, он тебя не тронет, — шепнул Робинтон, надеясь, что его слова успокоят и правителя Южного холда; судя по выражению лица, Торик был совершенно ошеломлен.

— Да ведь он почти вдвое крупнее любого дракона Древних, — почтительно понизив голос, произнес Торик. — А я-то думал, что больше Н’тонова Лиота не бывает!

— Пожалуй, Мнемент — самый крупный из бронзовых, — сказал Робинтон, одолевая последние ступеньки. Он снова почувствовал знакомую боль в груди. А он-то надеялся, что вынужденный отдых на море поможет одолеть эту хворь! Нет, придется все же посоветоваться с мастером Олдайвом…

— Добрый вечер, Мнемент! — поднявшись на верхнюю площадку, арфист поклонился бронзовому. — Мне всегда кажется, что как-то невежливо прошмыгнуть мимо, не поздоровавшись, — шепнул он Торику. — А это мой друг Торик — Ф’лар и Лесса ожидают его.

«Знаю. Я уже передал им, что вы идете».

Робинтон откланялся. Он никогда заранее не рассчитывал, что дракон пожелает ответить ему, но, если это случалось, испытывал почти детское чувство боязливого и восторженного удивления. Сейчас он не стал передавать Торику слова дракона. Парень и без того оробел.

Глава Южного шел к широкому короткому проходу, ведущему в Вейр, прячась за спиной у Робинтона.

— Пожалуй, лучше предупредить тебя заранее, — сказал арфист, стараясь не рассмеяться. — Рамота еще больше!

Раздавшееся было в ответ ворчание Торика перешло в возглас изумления — проход открывался в огромную, высеченную в скале пещеру, служившую спальней королеве Бендена. Она почивала на своем каменном ложе, вытянув узкую клиновидную голову по направлению к вошедшим. В отблесках озарявшего вейр света ее шкура сияла расплавленным золотом.

— Хвала небесам, Робинтон, ты вернулся в добром здравии! — воскликнула Лесса, подбегая к арфисту. Ее лицо, живое, подвижное, осветилось радостной улыбкой. — А как загорел-то!

И вдруг, к удивлению и восторгу Робинтона, она порывисто обняла его.

— Стоит, пожалуй, почаще исчезать в морских просторах! — ему удалось произнести это довольно непринужденно, сопровождая слова бесшабашной улыбкой, хотя сердце так и норовило выпрыгнуть из груди — он еще ощущал трепет припавшего к нему стройного тела Лессы.

— Только попробуй! — она наградила его взглядом, в котором слились воедино гнев, облегчение и обида; и тут же ее лукавое личико приняло выражение поистине королевского достоинства — Лесса обратилась ко второму гостю. — Рада видеть тебя, Торик, и поблагодарить за спасение нашего славного мастера.

— Но я ничего особенного не сделал, — удивленно проговорил Торик. — Просто ему здорово повезло. Редкая удача — уцелеть в таком шторме.

— Не зря же Менолли выросла в Морском! — арфист откашлялся, вспоминая часы сурового испытания. — Только благодаря ей нам удалось удержаться на плаву. Хотя бывали минуты, когда я предпочел бы расстаться с жизнью!

— Выходит, Робинтон, моряк из тебя не получился! — посмеиваясь, заметил Ф’лар. Пожимая руку южанину, он другой радостно хлопнул арфиста по плечу.

Робинтон внезапно сообразил, что здесь, в Бендене, о его приключении уже известно всем. Это льстило ему, и в то же время он был слегка уязвлен. Спору нет, во время шторма взбунтовавшийся желудок позволял думать лишь о том, как бы пережить очередной вал, готовый сокрушить легкое суденышко. Тогда, наблюдая за уверенными действиями Менолли, он не понимал, сколь бедственным было их положение. Только потом до Робинтона дошло, что они чудом избежали гибели. Неужели Менолли скрывала свой страх, чтобы не упасть в его глазах? Ее рыбацкие навыки спасли их; она умудрилась почти целиком сохранить основательно потрепанный белый парус, в нужный момент выбросила якорь, крепко-накрепко привязала Робинтона к мачте, когда он совсем ослаб от изнурительных приступов морской болезни.

— Да, Ф’лар, мореход из меня никудышный, — вздрогнув от невеселых воспоминаний, согласился арфист. — Пусть этим занимаются люди, рожденные для мореплавания.