Белый гонец

Звенислав тихо встал. Подняв с земли мертвого Тиуна, он, крадучись, направился к сторожившему их Тупларю и сделал все, как научил его Славко. Половец вскочил и молча заметался – не зная, кого ему больше бояться: этого оборотня или нового гнева хана. А Звенислав, далеко огибая костер, быстро-быстро побежал к лесу, где половцы прятали своих коней. И исчез в темноте.

Славко, угадывая лишь чутьем, где он и что делает, проводил его полным надежды взглядом и тяжело вздохнул.

- Ну, вот я и один, – по давней привычке разговаривать с самим собой, прошептал он. - Чудной он, этот купеческий сын. Но все равно вдвоем с ним было веселей! А теперь впору хоть самому эту одолень-траву есть! Да только – где ее тут найти? Да и руки-ноги связаны... А впрочем, на родной земле – любая травинка, даже сухая – одолень-трава! И рот у меня, слава Богу, свободен, кляпом не заткнут… Ну, Господи, благослови!

Славко изо всех сил напрягся, повернулся на бок и ухватил губами первый попавшийся пучок травы...

В то же самое мгновенье из леса раздался крик Звенислава: «Мономах! Мономах!!», тут же подхваченный испуганными голосами половцев, стук чего-то тяжелого по деревьям и ржанье встревоженных коней…

Не сразу половцы сообразили, что к чему. А как только поняли, то побежали на доклад к поджидавшему их хану.

Один Тупларь оставался сидеть на месте, повторяя одно и то же:

- Опять оборотень! Человек-собака! Или собака-человек?..

- Эй, Глупарь! - окликнул его Славко.

- А? Что?! – словно ужаленный, испуганно повернулся к нему половец.

- Жить хочешь?

- Да! – кивнул тот.

- Тогда Белдузу обо всех этих оборотнях и о человеке собаке – тссс-ссс! А то, ей-ей, убьет ведь!

Тупларь, сообразив, что ему и, правда, выгоднее молчать, благодарно кивнув Славке, со всех ног бросился к своему хану.

А тот, оглядывая своих воинов, встревоженно вопрошал:

- Где Мономах-х? Как Мономах-х?! Почему Мономах-х?! Что случилось?

- Да нет там никакого Мономаха! – успокаивающе заметил старый половец.

- А кто же тогда ес-сть? Что тут было?

- То слуга купеческого сына сбежал!

- Как с-сбежал? Кто дежурил?

- Я хан, но это он меня заставил! – показывая пальцем на Узлюка, пролепетал насмерть перепуганный Тупларь.

- Ладно. Разберемс-ся! А почему не догнали?

- Так ведь ночь, хан - словно летучая мышь ускользнул! – со вздохом развел руками Куман.

- Тогда почему не убили? – не успокаивался Белдуз.

- Я три стрелы на него потратил да, кажется, промахнулся… - виновато ответил Узлюк.

- Три с-стрелы?! – возмутился хан, кладя пальцы на рукоять сабли. - И что ты за воин? Кого не надо – убиваешь, в кого надо – не попадаешь! Сторожить в свою с-смену не хочешь… Не-ет, мне больше не нужен такой воин!

- Хан, я…

Пытаясь оправдаться, Узлюк принялся отталкивать тоже умолявшего о пощаде Тупларя, разве что на спину тому не залез… И тут Белдуз со словами: «Ох-х, и надоели вы мне – оба!», неожиданно выхватив саблю, резким и сильным выпадом пронзил их обоих так, что острие показалось из спины глуповатого половца…

Вытащив рывком назад саблю, Белдуз старательно отер ее об одежду Узлюка и спросил:

- Понял теперь, как надо – двоих одним ударом?

- П-понял… - кивнул тот и рухнул на землю.

А охнувший Тупларь только успел прошептать:

- И я понял… Ч-человек - собака…

И медленно сполз к ногам хана.

Белдуз, словно ни в чем не бывало, перешагнув через тела убитых, направился к костру и вдруг ахнул:

- А купеч-ческий сын… Златослав где? Тоже с-сбежал?

- Нет! Этот на месте остался! – успокаивающе заметил Куман. – Я уже проверил – лежит!

Хан торопливыми шажками проскрипел по снегу и склонился над приподнявшим голову Славкой:

- И, правда, лежиш-шь! А ведь тоже мог убежать! Значит, правду с-сказал! – не замечая, как горят ненавистью в темноте глаза отрока, радостно сказал он и с заботой поинтересовался: - Что это ты – уже траву от голода жуеш-шь? Эй, вы, - приказал он обступившим их воинам, - развяж-жите его и дайте поесть! Теперь он наш-ш! И в Степь! С-скорее - в Степь! Пока Мономах-х и, правда, с-сюда не пож-жаловал!

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

  Спасительная сень

Глава первая

  Желтая папка

1

- Человека? Убить?.. - в ужасе переспросила Лена. – И… кого же?

            Рано утром Лена принесла завтрак – пару вареных яиц, хлеб, икру из свежих кабачков, разложила все это на столе и, как ни в чем не бывало, сказала Стасу:

            - Я на тебя уже не сержусь! Хотя, конечно, ты мог бы мне все рассказать…

            Стас подсел к столу и виновато поднял на нее глаза:

            - Во-первых, ты могла не согласиться, а сам я не знал, где находится камень, под которым Ванька нашел настоящую грамоту.

            - Могла… - подумав, отозвалась Лена. – И даже наверняка бы не согласилась.

            - Вот видишь… А, во-вторых, могла проболтаться.

            - И это точно…

            - И, наконец, в-третьих, согласно моему плану, главным было то, чтобы Ванька поверил тебе. Чтобы ни в чем не усомнился!