Белый гонец

            Он выглянул в окно и тут же отпрянул, увидев вместо Григория Ивановича совсем другого человека. Прячась за деревьями, тот шел к деревянной баньке, темневшей в самом углу двора. Крепкая, сложенная из добротных бревен – она была гордостью Григория Ивановича. Но дело было не в этом, а в том, что человек был одним из охранников Молчацкого!

            Стас выскользнул за дверь и осторожно стал следить за этим человеком.

            Шарик задыхался от неудержимого лая.

            - Да тише ты, и без тебя все вижу…– досадливо отмахнулся от него Стас, не замечая, что, прячась за теми же самыми деревьями, за ним следовал и второй охранник Молчацкого…

            Так, крадучись, они втроем дошли до самой баньки, из которой слышались приглушенные голоса Григория Ивановича, дяди Андрея и еще кого-то… Стасу не было времени гадать, кого именно. Он обогнал удивленно взглянувшего на него первого охранника, ворвался в баньку и, увидев сидящих в уютной парилке Григория Ивановича, дядя Андрея и Юрия Цезаревича, закричал:

            - Григорий Иванович! За вами охотятся! Скорей уходите отсюда!

            - Да что это за игры в казаков-разбойников со старшими? – возмутился Юрий Цезаревич.

            - Охотятся, говоришь? – Григорий Иванович, зажав ладонью то место, где был спрятан документ из Государственной Думы, словно в замедленной съемке начал медленно подниматься со ступеньки, еще медленнее сделал шаг к открытой двери… И тут Стаса кто-то быстро и сильно толкнул в спину. Он полетел вперед и уткнулся головой в мягкий живот охнувшего дяди Андрея.

            В то же мгновение дверь захлопнулась, и наступила полная темнота.

            - Ничего! – успокаивающим тоном сказал Григорий Иванович. - Сейчас мы ее откроем.

            Но дверь не поддалась. Даже после того, как на помощь Григорию Ивановичу пришел дядя Андрей, показалась лишь узенькая полоска света. Кто-то явно придерживал ее снаружи.

            - Скорее! - с натугой хрипел этот «кто-то» - Подтаскивай сюда бочку с водой… И бревно это тоже тащи! Подпирай им дверь! Вот так! Так! Все, попались, голубчики!

5

- Хоть бы форточку догадался сделать! – простонал дядя Андрей.

            - Немедленно откройте!

            Когда Григорий Иванович был заместителем губернатора области, говорят, подчиненные побаивались даже его шепота.

            А тут, наверное, самый грозный крик, на который он был способен, не подействовал на охранников.

            - Шуми-шуми, все равно никто не услышит! – засмеялись они в ответ. - А еще лучше отдай нам сразу документик, и разойдемся с миром!

            - Какой еще документик? Что за бесчинство такое? – возмутился Юрий Цезаревич. – И вообще, что это все значит?

            Вместо этого где-то в углу послышались возня и бормотание Григория Ивановича:

            - Подожди, у меня тут где-то огарок свечи был… Ага! Вот он… Андрюха, у тебя спичек нет?

            - Откуда?

            - А ну да, ты же здоровье у нас бережешь! Юрка, может, у тебя есть?

            - На, держи!

            - Ого! Зажигалка? Курить, что ли, начал?

            - От такой жизни как не закуришь?..

            Григорий Иванович чиркнул зажигалкой, поднес ее огонек к свече в консервной банке, и в парилке сразу стало светло.

            Стас огляделся. Все как в обычных деревенских банях: деревянные полки, деревянные стены и большие булыжники в металлическом баке.

            - Хоть бы форточку догадался сделать! – простонал дядя Андрей.

            - Зачем? – удивился Григорий Иванович. – Когда я ее строил, сердце было в порядке, и делал все так, чтобы пар был на славу! Не баня – а крепость!

            - Надо милицию вызывать! Да не ту, что в городе, пока они еще приедут, а нашего старшину!

            - Сейчас! - Стас с готовностью вынул из кармана телефон и ахнул: - А я, как нарочно, номер здешнего участкового выбросил… Да и все равно здесь никакой связи нет… - приглядевшись, сообщил он.

            - Я же говорил – крепость! – со знанием дела постучал ладонью о стену Григорий Иванович.

            - Да-да! – тут же послышалось из-за двери. – Вы хотите сказать, что уже согласны?

            - Нет! – крикнул Григорий Иванович. – Я только хотел сообщить, что ничего у вас, негодяев, не выйдет!

            - Значит, по-хорошему не хотите? Ну что ж…

            За той стеной, где был бак, загрохотали шаги, послышался звук открываемой железной дверцы и звуки подбрасываемых в печь поленьев.

            - Что они задумали? – встревоженно посмотрел на Григория Ивановича дядя Андрей.

            - Попарить нас, кажется, захотели! – ответил тот и закричал: - Эй, вы! Мальчонку хоть пожалейте! Выпустите, говорю, его!

            - Еще чего! – раздалось в ответ.

            - Когда он как рак красным начнет становиться, и глаза у него вылазить начнут, ты у меня сразу сговорчивым сделаешься!

            В парилке и, правда, стал быстро накаляться и словно улетучиваться годный для дыхания воздух.

            - Мерзавцы… - в бессилии ударил кулаком по ступеньке Григорий Иванович.

            Юрий Цезаревич посмотрел на него и тихо спросил:

            - Зачем ты меня сюда привел?

            Григорий Иванович виновато положил ему ладонь на плечо:

            - Прости, Юр, хотел по старой мальчишеской дружбе упросить тебя отказаться от своего заявления, что наша школа нецелесообразна, и сказать сегодня об этом на сходе!

            - Да ты знаешь, что бы мне было за это? Хотя… - он покосился на булыжники в баке и безнадежно махнул рукой: - Наверное, все лучше, чем то, что нас теперь ждет…