Белый гонец

            Славко упал лицом на землю и принялся колотить ее своими беспомощными кулаками. Затем, нащупав рукоять сабли, хотел сам, один броситься на хана. Он был уверен, что нет на свете такой силы, будь перед ним хоть сто половцев, которая смогла бы сейчас остановить его, столько в нем было гнева и ярости.

И все же такая сила нашлась.

И этой силой оказался… он сам.

Своим быстрым и тонким чутьем Славко вдруг понял, что сейчас не имеет права так рисковать собой.

            Здесь явно происходило нечто такое, что касалось не только его веси и личных обид, но и, кажется, всей Руси.

            Но – что?..

            «Почему хан сказал, как после набега? Кого они ждут? Зачем? Что для них самое главное? - недоумевал Славко, и все новые вопросы, словно стрелы, сыпались на него… – Осиновку не тронули. Остальные веси – тоже. Обоз проехал, догонять не стали! Даже пленные им не нужны! Ничего не понимаю! Может, в Переяславле или Киеве произошло что? И если произошло – то что же?»

Глава пятая

  Странный набег

1

- Красивая легенда… - восхищенно прошептала Лена.

            Лена шла со Стасом по Покровке, искоса поглядывая на стоявших у колодца двух женщин.

            - Смотри, как на нас смотрят - будто бы мы с тобой парочка! Даже неловко как-то! – опуская глаза, прошептала она.

            - Да мне кажется, они вообще никого не видят и тем более не слышат, кроме себя! - не понимая, о чем это она, равнодушно пожал плечами Стас. Его больше интересовало, из-за чего так ругаются, видно, давно позабыв про ведра, соседки. Спор, конечно же, шел о судьбе Покровки, и, судя по всему, одна из женщин была на стороне Григория Ивановича, а другая уже продала или еще собиралась продать свой дом.

            Шагов через пятьдесят история повторилась. Только на этот раз громко, не выбирая выражений, выясняли, кто за кого, идущие навстречу мужчины.

            - Куда это они с таким воинственным видом? – кивнул, провожая их недовольным взглядом, Стас и услышал в ответ неожиданное:

            - В шахматы, конечно, играть?

            - В какие еще шахматы?!

            - Сам что ли не слышишь, у них: что ни шаг, то - мат! – невесело усмехнулась Лена. – А дорога им теперь одна, после того, как они от Вродебычацкого деньги получили - к автолавке!

            Из всех мужчин только один шел в противоположном направлении. Грузный, большой, неторопливый…

            - Это дядя Андрей! – сказала Лена. – После удара, который случился с ним, он теперь ходит так, будто у него полный кувшин воды на голове. Ни капли старается не расплескать. Правильно, конечно, с такой болезнью нужно себя беречь, но как-то странно он это делает. Пост не признает, но диету соблюдает. Не ругается, но не из-за того, что это грешно и скверно, а только потому, что плохо действует на нервы... В споры не вмешивается, даже если вокруг все не правы. Он вообще старается ни с кем не общаться, чтобы не было лишних эмоций. И все для того, чтобы только дольше пожить. Видишь, и нас будто бы не заметил…

            Еще один мужчина шел прямо поперек села: бывший директор упраздненной покровской школы.

            Тот, наоборот, еще издали в знак приветствия приподнял шляпу и, поравнявшись со Стасом и Леной, вежливо поздоровался:

            - Здравствуй, Леночка! И вы, молодой человек, если не ошибаюсь, Станислав?..

            - Не ошибаетесь, Юрий Цезаревич, добрый день! – помня слова Григория Ивановича, сдержанно ответил Стас, а Лена, вздернув нос, прошла так, словно и не заметила мужчины.

            Стас только головой покачал:

            - Я уже знаю, что по его вине Покровка осталась без школы. Но может, хотя бы из вежливости, не стоило с ним так строго?

            - А он теперь не директор школы! – решительно заявила Лена. - Раньше я только с его должностью здоровалась, а теперь, лично с ним – не хочу! И потом, зачем говорить «здравствуйте» человеку, которому можно желать только болезней и скорбей, чтобы он хотя бы в них вспомнил о Боге?

            За этими разговорами они вошли в поросший высокими липами сквер и встали перед скромным обелиском. Здесь были не только выцветшие, лежащие, наверное, еще с девятого мая венки, но и букет свежих цветов.

            - Не забывают… - кивнул на них Стас, и как-то разом посерьезневшая Лена подтвердила:

            - Почти каждый день кто-то да носит. А что удивляться? Полсела на войне, считай, полегло. Да и тут такие бои шли…

            - Знали бы они тогда, за что жизнь свою отдавали! – с горечью усмехнулся Стас, читая длинный список погибших сельчан. – За счастье вон тех жирующих, - кивнул он в сторону коттеджей-дворцов, - и за нищету тех, кто, не дождавшись родных с фронта, потом на своем горбу поднимал страну? За доллары, которые теперь у многих вместо очков? За то, что в стране сейчас из-за сплошного насаждаемого безвкусия теряется все, что копилось народом веками?

            Стас, помолчав, посмотрел на обелиск, на венки и продолжил: