Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

Надо отдать ему должное, он открыто и без задней мысли брался за все эти проекты. И к каждому заданию подходил без колебаний и комплексов. Караван знает, как разговаривать с власть имущими, политиками и спонсорами, и главное – может предложить визуальные образы, которые работают, которые можно использовать и с которыми легко ужиться. Его ранний барельеф для зала заседаний кнессета – отличный пример такой ненавязчивой декоративности: он всегда на месте, за спиной выступающего, позади трибуны председателя, и при этом никто не помнит точно, что там изображено.

С годами работы Каравана неизменно увеличивались в размерах. Он постепенно перешел от относительно небольших произведений, вписывающихся в уже существующее окружение (например, барельеф, размещенный на здании суда в Тель-Авиве), к творениям архитектурного масштаба, преобразующим окружающее пространство (памятник бригаде «Негев» возле Беэр-Шевы и инсталляция «Белая площадь» в Тель-Авиве), и даже урбанистического и территориального масштаба – как композиции «Окружающая среда для мира» во Флоренции (1978) и «Ось Метрополиса» в парижском предместье Сержи-Понтуаз (1980). Естественно, по мере того как рос размах работ, усиливалась и его зависимость от властных структур, которые выделяют деньги, одобряют и надзирают. Случайно или нет, но после оформления павильона для Венецианской биеннале 1976 года и прихода к власти «Ликуда» в 1977 году Караван стал больше внимания уделять Европе. Когда же в 1982-м он вернулся в Израиль с композицией «Маком» («Место») для Тель-Авивского музея изобразительных искусств, это был уже художник с мировым именем, за проектами которого угадывалась мощная поддержка властных структур, судя по используемым технологиям (лазерный луч во Флоренции) и масштабам (городская прогулочная аллея в Сержи-Понтуаз).

Пожалуй, главное в работах Каравана – не сюжеты и не эффекты, а сам процесс создания. Но, в отличие от своего коллеги художника Христо[61], который относится к бюрократическому и производственному процессам как к части работы над произведением искусства, Караван предпочитает показывать только конечный результат. Несомненно, чтобы реализовать такие крупномасштабные проекты, как «Ось Метрополиса» в Сержи-Понтуаз или «Окружающая среда для мира» с лазерным лучом во Флоренции, нужно было иметь хорошие связи в кругах высокопоставленных чиновников и политиков[62].

В 1989 году состоялось открытие его проекта «Белая площадь» – пространственной скульптурной композиции из белого бетона; как выразился сам художник, «знак признательности людям, которые построили Тель-Авив, также известный как Белый город»[63]. Расположенная в парке в восточной части города, на холме, где когда-то стояла палестинская деревня Салама, эта «ландшафтная» композиция состоит из скульптурных идеальных образов-идей (башня, купол, пирамида и лестница) и визуальных клише (оливковое дерево). По замыслу это что-то вроде архитектурной обсерватории – идея, навеянная таким памятником, как Джантар-Мантар в Джайпуре. «Белая площадь» издали смотрит на Белый город Тель-Авива – такой мечтательный, тоскующий, стилизованный взгляд в сторону моря, в сторону Запада. На самом деле «Белую площадь», по словам Каравана, можно рассматривать как концептуальную модель Белого города: сам этот город является произведением «пространственного» искусства.

Через несколько лет Караван написал предисловие к книге Смук, где Белый город предстает в точности как произведение Дани Каравана, и наоборот: «Они использовали базовые геометрические формы и материалы: куб, сферу, конус и треугольник; песок, гравий, воду, цемент и бетон»[64].

В 1930-е годы в строительстве выпуклые поверхности вроде сфер были всё еще большой редкостью, и даже конусы стали появляться в Тель-Авиве лишь с началом 1950-х, под влиянием послевоенного «серого периода» Ле Корбюзье. Но идея ясна: геометрия или же материал – всё это основы и «корни», доказывающие оригинальность и моральную чистоту строителей Белого города. Они ни у кого ничего не заимствовали, а просто создавали город из того, что Бог послал: песка, гравия, воды и цемента: