Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

Меньше чем за десятилетие более светлые области на этих фотографиях стали новыми еврейскими районами Яффы: это Неве-Шаанан, Шапира, Флорентин и окрестности улицы Членов. Чуть позже вырубили и другие сады, расчистив место для районов Эзра, ха-Тиква и ха-Аргазим. Все это происходило в 1920-е годы – за целое десятилетие до закрытия училища Баухаус и начала строительства Белого города – и на том самом месте, где раскинулись фермы и сады Яффы, а не бесплодные пески средиземноморской береговой полосы. По сей день Черный город нетрудно узнать на любой карте, выпущенной муниципалитетом Тель-Авива и Яффы, и так же легко отличить его при взгляде на статистические данные региона. Он остается все той же затененной землей, заключенной в те же самые границы, что и девяносто лет назад, и обозначается на всех официальных документах, таблицах и картах как кварталы 7, 8 и 9.

Вопиющее пренебрежение к Яффе и Черному городу, отсутствующим в официальном нарративе Тель-Авива, отражается на приоритетах муниципалитета и на несправедливом распределении ресурсов. Различия между севером и югом таковы, что чувствуется – дело не только в небрежности: южные кварталы города систематически доводятся до разрухи и так и пребывают в заброшенном состоянии. Все нежеланное в Белом городе ссылается в Черный город: такие объекты городской инфраструктуры, как свалки, канализационные трубы, ЛЭП, стоянки для эвакуиро ванных машин, людные автовокзалы; шумные и загрязняющие воздух фабрики и мелкие производства, нелегальные заведения – бордели, казино и секс-шопы; смущающие и пугающие учреждения вроде полицейских участков, тюрем, клиник для тяжелоболь ных и, наконец, городские изгои и социальные парии – новые иммигранты, гастарбайтеры, наркоманы и бездомные.

Судя по истории муниципалитета, можно предположить, что предпринимались определенные усилия, чтобы выкрасить юг в черный цвет в буквальном смысле – идет ли речь о торговцах, нажившихся на продаже рубероида для покрытия хижин во Флорентине в 1920-е годы, или о застройщиках, которые в 1980-х со орудили чадящее асфальтовое чудовище – новую Центральную автобусную станцию в Неве-Шаанане. На самом деле Черный город является таковым не из-за своего цвета или цвета кожи его обитателей. Возможно, оттого, что эти южные районы стали чем-то вроде свалки для индустрии, которую Белый город считает опасной для своего элитарного населения, там нашли приют всякие «черные» – меньшинства, отличающиеся от обычного израильского общества по своей религиозной принадлежности, национальности или цвету кожи. Как ни странно, но в силу этой особенности Черный город – самый пестрый, разнородный и космополитичный во всем Израиле. При таком бьющем через край этническом, культурном, архитектурном разнообразии только это – единственное – городское пространство во всем муниципалитете и позволяет считать Тель-Авив тем «мировым городом», за который он себя выдает.

Черный город – не просто физическое пространство с застывшими географическими границами, это состояние. И это состояние зависит только от Белого города. Без него Черный город неразличим, он – все, что прячется в длинной черной тени Белого города, все, что Тель-Авив не видит и видеть не желает: хранящиеся в запаснике картины, которые никогда не займут места в музейных залах, рассказы и события, вычеркнутые из исторических учебников, названия улиц, стертые с карт, и дома, лишенные фундаментов. В этом смысле Черный город – там, где нет Белого. Он задуман как его полная противоположность, для Тель-Авива с Белым городом он стал воплощением другого. Это черный фон, без которого Тель-Авив не выглядел бы таким белым.

Мало того, в каком-то смысле это и черный флаг, реющий над Тель-Авивом.

Ил. 32. Зоны парковок Тель-Авива. Тель-Авивская геоинформационная система (ГИС).

Ил. 33. Границы полицейских участков Яркон и Ифтах. Тель-Авивская геоинформационная система (ГИС).

Война

История войны между Тель-Авивом и Яффой началась задолго до появления еврейских кварталов в 1880-е годы или основания Ахузат-Байта в 1909 году. Она восходит к концу XVIII века, к особо мрачному и кровавому эпизоду, и многие считают, что именно тогда в колониальной горячке зародился сионизм.

Наполеон Бонапарт привел свою армию из Египта в Палестину 4 марта 1799 года и осадил Яффу, «невесту моря». Говорят, что из десяти еврейских семейств, проживавших тогда в городе, не стало спасаться бегством всего одно – дон Аарон Азриэль не хотел бросать на произвол судьбы амбары, полные зерна. Ему было предложено стать личным переводчиком Наполеона, на что он охотно согласился[100].

В то время Наполеон как раз собирался даровать французским евреям гражданские права. Однажды он попросил дона Азриэля перевести письмо следующего содержания: