Белый город (СИ)

Пашка ещё много чего выкрикивал, видимо, сбрасывая с себя напряжение страшного дня. Я не сразу понял, что с ним и зачем нужен этот паталого-анатомический практикум. Потом сообразил, начал прислушиваться к своим внутренностям, но они говорили только об одном, внутри зверюги что-то есть! Но где? Пришлось включаться в мясные игры, я перебирал всякие органы и примерял их к своим способностям, наделал такую кучу светильников, что площадка начала напоминать операционную в больнице, как я видел в телевизоре.

Сначала было очень мерзко. Потом руки привыкли к осклизлым тёплым, мягким и зачастую жидким сгусткам, нос — к вони крови, кала и всех остальных ингредиентов и осталось только перебирать их все до отупения.

Неожиданное тепло дала странная белая кость в голове. Вообще-то головы у твари не было, но здесь находились глаза и клюв, а под клювом плавала в полупрозрачном мягком пузыре кость размером с мою ладонь, голубовато-белого оттенка, полупрозрачная как матовое стекло или китайский фарфор.

Необычная форма делала её загадочной и по-своему красивой, так что я сразу простил своей находке то, что она струёй обделала из пузыря мои бедные штаны прозрачной вонючей жидкостью, в которой плавала, как стрелка в компасе.

Вторая находка оказалась в желудке. Пашка не поленился разрезать и эту гадость, похожую на желудок курицы. Когда-то отец, приноравливая меня к кухонным делам, купил настоящую курицу и объяснял, как её разделывать и что у неё к чему. Там оказался желудок, от которого меня, пацана, чуть не стошнило, желтая морщинистая оболочка, а внутри почему-то камни и стёкла!

Такой же кожистый мешок, только размером с мой рюкзак, оказался и здесь. Те же камни, слизь, грязь, вот только каждый камень нёс то самое тепло, за которым так усиленно охотился Верт! Его бы сюда! Пришлось собрать. Заодно, к находкам неожиданно присоединились несколько золотых монет и нечто вроде медальона, с надписью по-хассански. Эти ценности и желудок я показал Пашке, который отреагировал со смехом:

— Видишь! Оказывается, твоя летающая курица кушала хассанов! Только благородных, заметь! Медных монет не видно. Ты тоже, значит, к благородным относишься…

— Тогда понятно, чем она в пещере питалась и зачем нужна ей окраска, защитная в степи. Тварь вылетала на охоту, днём маскировалась, а ночью — обедала.

— Днём она ещё и слепла, как сова. Ни рук, ни ног нет, уродина! Ладно, надо завязывать. Я вырезал половинки клюва и кусок шкуры. Ты закончил? — Пора бы сматываться!

— Куда?

В пылу драки, поиска и болтовни мы и забыли, что все трофеи надо протащить через узкие ходы пещеры.

— Летала же где-то эта гадина. Не в щель же!

— А где, по-твоему?

— Тут только один выход.

И Пашка показал пальцем наверх.

Ствол жерла уходил в бесконечность. Конечно, мы видели конус в степи, и в высоту он тянул метров на двести. И не меньше пришлось опускаться в пещере. Почти полкилометра в сумме! Ни фига себе! Десяти метров хватит, чтобы переломать все кости, с пятидесяти останется только мокрое пятно, а с пятисот?!!

Очередная авантюра. В поисках чего-нибудь, напоминающего выход, мы решили обойти всё донышко жерла и обнаружили совершенно уникальную находку. Среди сухой травы в камнях лежало яйцо. Всего одно. Сын и дочь одновременно! Дитя своих безвременно погибших отца и матери, также в одном лице. То есть, в одной харе.

Природа обделила чудовище таким малым чудом как любовь. Тварь сама себе была и женой и мужем и мужественно влачила вечное одиночество, пока не явились два чрезмерно наглых землянина в иритском виде и не пресекли нить жизни удивительного существа. Я бросил рядом с гнездом один из колдовских камней, "кушай, мальчик!" Может быть, легенда хассанов оживёт и через несколько лет они опять будут с ужасом обходить страшную гору.

Нашли также четыре скелета таких же по форме, как и наш труп. Зная, уже, где искать, я быстро находил в черепах белые высохшие косточки, а Пашка — монеты, ножи, перстни, украшения и другую дребедень из сгнивших желудков, которой набралось целая куча. Встретили лужу, в которой кое-как наглотались воды, преодолевая отвращение, и умылись.

А вот никакого выхода не было. Идеальная крепость!

Мы ещё посовещались и решили, что путь по щелям также требует полёта, как и выход через конус, а разбиваться с любой высоты неприятно, но другого пути не было видно. Так чего мелочиться? Какая разница, где падать? Вперёд! Летим наверх!

На всякий случай упаковались. Отрезали ещё один кусок шкуры и тонкие ремешки, сшили ими два мешка, в которые сложили находки и подвязали их к ногам веревкой, и ею же связались, спина к спине.

Я никогда раньше так не летал! То ли смелости прибавилось, то ли найденные артефакты помогали, но выход занял всего несколько минут. Проскочили мимо мои фонари. Прости, птенчик, может быть, они ослепят тебя, а может, и наоборот, позволят жить веселее.