Белый индеец

Определив основную стратегическую линию, вожди приступили к планированию конкретных действий. Обе стороны испытывали друг к другу величайшее уважение, несмотря на разницу в происхождении. Колонисты сознавали, что индейцы очень опытны в ведении подобных войн, а Гонка понимал, как и другие сахемы и военные вожди, что эти бледнолицые не новички, полагающиеся только на силу своих огненных дубинок.

По первому вопросу мнение было единогласным: во избежание потерь в отряд следует включить только опытных бойцов. Это означало, что со стороны индейцев туда войдут только старшие воины, а Массачусетс пошлет ветеранов пограничных схваток. Неопытные любители, какое бы рвение они не проявляли, оказались бы скорее помехой, чем помощью.

Проблема численности отняла больше времени. После длительного обсуждения было установлено, что в отряде будет не больше четырехсот человек. Каждый будет нести собственный запас продовольствия, так чтобы не пришлось привлекать дополнительные силы. Каждый отвечал за собственное оружие и амуницию.

Массачусетс должен был выставить двести милиционеров, жителей западного сектора колонии. Генерал Пепперел лично обязан был их возглавить, а полковник Вильсон становился его помощником. Ирокезам было сложнее определить состав отряда, так как все пять наций требовали допуска своих представителей. Могавки, пылавшие жаждой мести, получили право выставить отряд из семидесяти пяти воинов. Двадцать пять онейда попали в отряд потому, что лучше других родичей знали Канаду. Оставшуюся сотню составляли сенека, и по этому пункту разногласий не возникло.

Решено было, что отряды могавков и онейда возглавят их собственные вожди, а потом Гонка удивил собравшихся заявлением, что он принимает общее командование всеми ирокезами и прежде всего своими сенека.

Некоторые молодые сахемы протестовали, утверждая, что племя не может позволить себе рисковать жизнью вождя в таком предприятии, но он был непреклонен.

- Честь Гонки и сенека требуют, чтобы я нанес боевую краску. Но нечто большее, чем слава заставляет меня сделать это. Другие вожди мудры и отважны, но кто из всех ирокезов может сравниться с Гонкой в силе и ловкости?

Подчиненные вынужден были признать, что никто из ныне живущих вождей не в силах соперничать с ним.

- Вот почему Гонка должен идти, - тон его не допускал возражений. Нашим врагам нужно не просто дать урок. Они должны пострадать так сурово, чтобы не в состоянии были выйти на тропу войны еще много месяцев. Когда они узнают, что Гонка ведет воинов, страх проникнет в их сердца, и они испугаются. Много гуронов и оттава умрут. Много французов умрет. Много домов и фортов будут сожжены.

После того, как переговоры были завершены, устроили пир, но даже теперь церемонии были сведены к минимуму. Надлежащее празднество состоится после достижения победы. На следующее утро, перед возвращением бледнолицых в Массачусетс, на последней встрече решали последний вопрос. Генерал Пепперел хотел дождаться весны, и только тогда выступить в поход, но Гонка был против.

- Когда станет тепло, враг тоже будет настороже. Человек подобен медведю. Когда солнце набирает силу, он начинает действовать.

Эндрю Вильсон задумчиво улыбался.

- Великий сахем прав. Французы и их союзники не ждут нападения, пока лежит снег. Да, нам будет труднее, но мы сможем подойти к Квебеку неожиданно и выполнить задуманное, если отправимся еще до конца зимы.

Было решено, что поход начнется через четырнадцать дней, а этого времени едва хватало, чтобы колонисты могли вернуться домой и собрать свою часть отряда. Пепперел и Вильсон немедленно двинулись в обратный путь, и в тот же день сахемы народов ирокезов вернулись в свои деревни.

Не успели они уйти, как Гонка объявил, что его главным помощником будет старший воин Сун-а-и.

Все полные воины были разочарованы, а больше всех расстроился Эл-и-чи, Однако он не смел спорить с отцом, и успокаивал себя мыслью, что когда-нибудь придет и его час.

Ренно отчаянно надеялся попасть в отряд, но не осмеливался заговаривать на эту тем у. В оставшуюся часть дня избранных старших воинов известили о том, что они включены в отряд, но к нему Сун-а-и не прислал гонца, и Ренно все больше и больше досадовал. Вечером он пошел на ужин в дом к родителям, но в обращении отца ничто не указывало на его принятие или отказ, и Ренно пришлось призвать все самообладание, чтобы хранить молчание.

После еды великий сахем встал, надел плащ и знаком подозвал старшего сына. Ренно очень удивился, когда отец вывел его в поле за частокол. Раньше они всегда следовали старинному обычаю вести беседу у очага.

Гонка остановился, вглядываясь в лес.

- Нехорошо старшему воину знать страх, но мой сын боится, что не пойдет со мной по тропе войны.

- Это верно. - Ренно хорошо знал. что не стоит лгать отцу.

- Ты носишь на поясе десять скальпов. Я горжусь тобой. Но ты не сражался во многих битвах, как твои товарищи.

Ренно мрачно кивнул, не говоря ни слова.

В глазах великого сахема мелькнула искорка.