Белый камень

И я вижу только одно объяснение тому поражению, которое он в конце концов потерпел. Должно быть, он не решился сразу убить отца де Карлюса. Он знал, что тем манипулировали, и, я думаю, был способен испытывать жалость. А перепуганный аббат не стал мучить себя лишними вопросами…

— А какова во всем этом роль брата Лорана? — помолчав, спросил послушник.

— В последний раз ровно через секунду после того, когда я задал вам этот самый вопрос, к нам явился гость. Не искушайте дьявола!

Бенжамен машинально повернулся к двери, но никто не постучал, даже призрак.

— Откуда мне знать? — продолжил брат Бенедикт уже серьезно. — Даже брат Шарль не знал, куда он исчез. Его судьба все еще не известна, как, впрочем, и судьба казненного… Ни его судьба, ни его роль в этой истории, позволю себе заметить.

Теперь, чтобы продвинуться в нашем расследовании, чтобы попытаться узнать, что сталось с несчастным, я вижу только одно решение. Нанести ему визит в его последнем известном нам жилище. Словом… нам необходимо разыскать альков дьявола.

40

Монахи расстались еще позже обычного. Оба устали от еженощных встреч и решили сделать небольшой перерыв, чтобы каждый мог самостоятельно подвести итоги. Брат Бенедикт предложил встретиться в следующее воскресенье во время отпуска, потому что они давно не появлялись вместе на людях. Хотя в свое время частые воскресные беседы брата Бенедикта с братом Бенжаменом вызвали у остальных подозрения, тот факт, что они стараются избегать друг друга, мог также показаться странным.

Перед тем как расстаться, большой монах все же попросил Бенжамена еще раз заглянуть в «Хронику» отца де Карлюса. Впрочем, тот и сам понимал: не исключено, что какая-нибудь ускользнувшая от него деталь помогла бы установить точное время событий. Брат Бенедикт посоветовал сосредоточить внимание на записях, относящихся к февралю, марту и апрелю 1223 года, поскольку считал, что вряд ли аббат начал набор новых монахов на следующий же день после трагедии. Прежде чем решиться на такую авантюру, он должен был как следует подумать. Первый новый насельник появился в монастыре 6 июня, но это, без сомнения, не было датой начала набора новых монахов. Выбирая будущего сообщника, настоятель не стал бы останавливаться на первом встречном. Наверняка он отказал многим, прежде чем нашел редкую жемчужину. Далее брат Бенедикт заметил, впрочем, уже не столь категорично, что если Вилфрид не был искомым обвиняемым, его следует считать первым настоящим новым монахом, принятым в обитель отцом де Карлюсом.

На размышления и набор первых «заместителей» погибших монахов потребовалось бы — и об этом следовало помнить — некоторое время, и мая месяца могло и не хватить.

Итак, Бенжамену будет нелишним постараться более точно датировать события.

А сам большой монах не скрывал, что намерен посвятить это время собственному углубленному расследованию. Он собирался использовать предстоящие три дня на решение весьма щекотливой проблемы — поиска места. Несмотря на совершенное знание монастыря, которым он был обязан своей должности ответственного смотрителя зданий, он никогда ничего не слышал о загадочном алькове дьявола и a fortiori[9] не представлял себе, где бы это помещение могло находиться. Само собой, в древней части здания, но это было слишком приблизительно. Если — что наиболее вероятно — ниша была замурована, можно было допустить, что впоследствии никто никогда больше о ней не заговаривал. Но Бенедикт не мог понять, почему в более ранних документах также не было никаких упоминаний об этом месте.

Он имел в виду, главным образом, совершенно конкретный документ, замечательное творение монаха-архитектора, на удивление сохранившее свою актуальность…

Вернувшись тем вечером в свою келью, брат Бенедикт снова вспомнил великолепные чертежи брата Лорана. Он вдруг понял, что напрасно считал, будто хорошо их знает. Прежде он рассматривал их только ради удовольствия, наслаждаясь красотой и четкостью линий, но никогда как следует не изучал. Само собой, в них не было никакого алькова дьявола. Он бы обратил на это внимание, но перспектива взглянуть на планы и чертежи по-новому породила в нем необъяснимое, пусть и робкое предчувствие возможного открытия.