Белый клык

Они выделили для нее отдельный коридор, заканчивающийся тупиком — целых четыре палаты, где в ином случае можно было разместить раненных.

— Этот коридор закрыт для посторонних, — поприветствовал его солдат Атласа.

Два часовых, стоявших у поворота, чуть приподняли стволы, обозначая угрозу, но так, чтобы они по-прежнему не указывали прямо на гражданского, забредшего не туда. Их белоснежная броня была наспех очищена от сажи и крови, но сколы и следы от когтей ясно говорили любому желающему — ребята за прошедшие двое суток побывали в бою, и не раз. Как, наверно, и каждый, кому не повезло посетить сорок первый фестиваль Витал и пережить его.

Браун не замедлил шаг.

— Вас нет в списках имеющих доступ, — напряженным голосом сделал последнюю попытку часовой.

Стволы поднялись выше.

— Пожалуйста, остановитесь или мы откроем огонь.

Дожидаться предупредительного выстрела Браун не стал. Рванувшись вперед, отвел в сторону ствол ближайшего часового и толкнул раскрытой ладонью в плечо. Невезучий солдат сбил своего коллегу и они с грохотом врезались в стену, а после рухнули на пол. Мимоходом раздавив выпавшее из рук оружие, Браун шагнул дальше, за поворот — к настоящей охране.

Сегодня им всем повезло — охраняла Деву знакомая команда. Пару томительно долгих секунд Браун исподлобья рассматривал вскочивших на ноги Охотников, поднявших оружие: здоровяка с двуручным мечом; рыжего слепца с запястными клинками; фавна-кролика — Вельвет; лидера команды — Коко Адель в (невиданное дело!) помятом костюмчике и боевых берцах вместо сапожек.

— Вы можете отойти в сторону и пустить меня к ней, — тихо начал Браун, выразительно хрустнув пальцами. — Или мы можем разнести полбольницы, я выведу из строя четырех Охотников минимум на сутки — и все равно попаду в эту палату.

CFVY нерешительно переглянулись. Они были на складе и сражались рядом после, на улицах, видели его в бою — и прекрасно понимали, чем кончится сражение с Фавном-из-стали посреди переполненной людьми больницы. Да, они могли бы задержать его достаточно долго, чтобы подошло подкрепление и убить совместными усилиями пары команд — но больница, одна из немногих оставшихся в Вейл, будет разрушена.

— Я не причиню ей вреда, Коко, — соврал Браун. — И скорее разрешу отрубить себе еще одну руку, чем позволю кому-то сделать ей больно. Просто хочу попрощаться.

Секунду девушка в черном, залихватски сдвинутом набекрень берете внимательно смотрела на нарушителя… а после со вздохом свернула миниган обратно в форму сумочки и отступила в сторону.

— Она не приходила в себя с самого утра, — тихо сказала она, когда медведь прошел мимо.

— Как я сказал — просто хочу попрощаться.

— Я должна буду доложить об этом профессору Гудвич, — с нотками извинения прошептала Коко ему в спину.

— Лучше позвони генералу, — ответил Браун, закрывая за собой дверь.

Выкинув из головы студентов, он быстро пересек небольшую одноместную палату и присел на краешек кровати, вглядываясь в знакомое лицо.

Некоторое время тишину нарушал только мерный писк какого-то медицинского дерьма, отсчитывающий пульс. Протянув руку, Браун осторожно провел кончиками пальцев по золотым волосам, чувствуя почти физическую боль каждый раз, когда касался обожженных, перекрученных жаром кончиков — в больнице зашивающиеся врачи, разумеется, не озаботились привести в порядок прическу пациентки. Мелькнула глупая мысль — захотелось самому аккуратно расчесать жалкие остатки некогда роскошной гривы, подровнять кончики… когда-то, пару жизней тому назад, он делал это для Блейк.

Помимо воли вспомнилось, как это произошло — эта картина останется с ним навсегда.

Он сразу увидел ее, отыскал взглядом посреди всего того хаоса, огня и разрушений. Ее — и женщину в алом платье, поток раскаленного стекла, что ударил в Янг слева; мог бы поклясться что слышал ее крик, рванувший сердце, и без того израненное потерями. Он даже не помнил, как прыгнул — не спрыгнул, а именно прыгнул — с транспорта, отправляя его кувыркаться к земле: все его существо стремилось вперед — защитить то, что было дорого, спасти ту, что была важна.

Она заметила его слишком поздно. Он не кричал, оповещая о себе, не рычал, выпуская гнев — даже ничего не чувствовал в тот момент: лишь кристальное четкое «защитить», смешанное с таким же бездушным «убить». Она заметила слишком поздно… и все равно успела отреагировать — не хватило каких-то долей секунды, чтобы поставить блок правильно: силой удара, нанесенного с разгоном в сотню метров, ее отшвырнуло далеко в сторону.

Он не стал пытаться добить — хотя сейчас понимал, что стоило бы, наплевав на все. Вместо этого он бросился к Янг, упал на колени и несколько секунд в каком-то беспомощном ступоре разглядывал раны, нанесенные осколками — левая рука, бок и нога от середины бедра до щиколотки. Крови не было — раскаленное стекло прижгло раны.

— Я не могу потерять еще и тебя… Не сегодня, не после всего.