Белый Клык (СИ)

Моррон только вздохнул. "Стремная девица" была отдельной темой для обсуждения. Он не имел "радости" много говорить с Синдер Фолл, но одно уяснил точно - у нее во всем предстоящем есть какая-то своя цель. Вопрос в том - какая именно, если ради нее можно было развязать войну?

"Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Адам..."

- Дай ребятенку насладится победой, - отмахнулся Браун. - Ты только посмотри на него.

- Я начну с очевидного. Люди - чистое зло. Кроме меня, разумеется.

- Он же обожает звук своего голоса. Вон те ребята, - он кивнул на первые ряды, заполненные бойцами в форме Белого Клыка. - Прекрасно знают, кто делал большую часть работы. А остальные... остальные узнают позже - правда, она такая, ее не спрятать за словами.

- Это все равно неправильно.

- Не могу с этим спорить.

Многое можно было сказать о Романе Торчвике, но идиотом он не был - даже заполучив в свои руки мощный рычаг давления на Брауна, он пользовался им аккуратно. Ничего действительно серьезного - только вот такие мелочи, чтобы потешить свое эго. А уж последнее у Романа было размером с гору.

Вопрос с ним надо было решать, и решать быстро, но Моррон не видел ни одного способа, который не привел бы к катастрофе того или иного рода. Поэтому он терпел - пока дело касалось только таких мелочей, пока его требования мучили только его совесть.

Он понимал, что рано или поздно ему придется делать выбор. И даже не между Блейк и Адамом - нет, скорее между двумя половинками его жизни, которые он мысленно разделил по именам своих партнеров, друзей и единственной семьи, что была у него в этом мире.

Адам Торус представлял его собственный гнев, его горечь от несправедливости, которую он видел всюду, его решимость добиться цели, звериные законы, по которым работал этот мир: "око за око, зуб за зуб". Адам вырастил его, научил сражаться, передал свою философию: "Права не даются - их берут силой. Люди делают это с нами только потому, что мы им позволяем".

Проблема была в том, что он рос не только с Адамом - рядом всегда была Блейк. И если первым двигал гнев, то побуждающей силой второй было сострадание и чувство справедливости. Если Адам желал мести и чтобы от фавнов отстали, то Блейк хотела равенства и мира. Она заставляла его читать и думать над прочитанным, учила не верить слепо красивым словам, а слушать сердце, для него она была целью всей этой затянувшейся теневой войны - чтобы такие, как она могли жить мирно и свободно.

И Блейк, и Адам в конце концов сделали свой выбор, ступили на свой собственный путь - и только он застрял где-то посередине, все как-то пытаясь соединить в себе две взаимоисключающие концепции.

По театральному щелчку пальцев Торчвика огромный черно-красный флаг Белого Клыка упал на пол, открывая ошеломленно замолчавшей толпе здоровенного Паладина, раскрашенного в черно-красный.

- Это - Паладин, последнее слово Атласа, новая игрушка, которой они собираются защищать себя от всего, что пугает их в окружающем мире. От меня, от Гримм... от вас. Многие ваши братья уже отправились на нашу новую базу на юго-востоке. Если вы хотите остаться в городе, что ж - выбор ваш, но если вы хотите сражаться за то, во что верите... То этот малыш всегда будет ждать вас - он заставит считаться с вами, считаться с фавнами, потому что никто в целом мире не может просто проигнорировать огромного робота с большими пушками.

- Итак, все новички и те, с кем мы бились плечом к плечу во время "Войны Праха" - делайте свой выбор. Направо - те, кто останутся сидеть в городе, налево - те, кто будут сражаться.

- Эй, командир, - тихо сказал Курай, коснувшись его локтя. - Глянь-ка туда. Пятый ряд, справа.

Проследив за взглядом фавна-паука, Браун едва удержался от того, чтобы застонать в голос.

"Черт возьми, Блейк, ты не собираешься делать все это проще, не так ли?"

Рефлекторно бросив быстрый взгляд на Романа, Моррон понял, что Курай не был единственным, у кого был цепкий взгляд на старом складе, в котором проходило собрание Белого Клыка - преступник смотрел прямо на нее. На мгновение ему даже стало интересно, что предпримет его шантажист, ведь если он прямо сейчас привлечет к ней внимание, прикажет схватить, начнет драку, то мгновенно потеряет свой рычаг влияния на своего "партнера"-фавна - ее неизбежно узнают . Судя по тому, как тот замер, напряженно сузив глаза и сжимая трость - Торчвик пытался решить эту дилемму прямо сейчас.

Решение за всех них приняла Блейк. Встретившись взглядом с рыжим преступником и поняв, что ее опознали, она выхватила оружие и выстрелила в электрический щиток на противоположной стене, погрузив склад в темноту. Все фавны обладали ночным зрением, но Торчвик - нет, он был человеком. У нее было всего пара секунд, прежде чем окружающие сообразят, что произошло, и она воспользовалась ими в полной мере. Схватив за руку своего спутника - смутно припоминаемого Брауном обезьяну-фавна, она быстро протолкалась к окну и выпрыгнула, предварительно расстреляв стекло праховыми снарядами.

- Браун! - крикнул Точвик. - Это твое дерьмо! Разберись!