Белый конь на принце

– Слово «вит» в переводе все с того же языка мушкетеров означает «быстро», – дополнила я. – Серж Вит и Сергей Быстров означает одно и то же.

– Неубедительно, – отрубил Назар.

– Сделай поиск журналистов по фамилиям «Шнель», «Пронто», «Квикли»[7] или производным от них, – предложила я. – Скажи, газета «Рекорд» еще существует?

– Да, – ответил Назар, – только она после крупного скандала стала называться «Корпоративное издание фирмы «Базел».[8] Быстров опубликовал материал, в котором главным действующим лицом был высокопоставленный чиновник. Как обычно, он преподнес «бомбу» читателям, но она взорвалась не под депутатом, который якобы убил младенца от своей любовницы, а под самой газетой. Статья содержала стопроцентную ложь. «Рекорд» разорился на судебном процессе, потерял доверие читателей, лишился большого тиража и стал листком, сообщающим о новостях фирмы «Базел». Если хочешь, я разузнаю все подробности, но думаю, они нам не нужны. Любой журналист рано или поздно ошибается.

– Но не любому удается похоронить популярное издание, – протянула я. – Лучше дай мне адрес «Базел» и фамилию главного редактора, прокачусь туда, вероятно, в коллективе есть человек, который сможет рассказать мне про Быстрова. Надежда призрачная, но она есть.

Я надеялась найти в редакции человек десять парней и девушек в джинсах, но в небольшой комнате сидел один мужчина лет пятидесяти, меньше всего похожий на журналиста. Столкнись я с ним на улице, приняла бы рыхлого лысоватого дядечку за учителя математики или научного сотрудника из заштатного НИИ.

– Это газета «Рекорд»? – на всякий случай уточнила я.

– Да, – кивнул толстяк, – хотите опубликовать поздравление? Присаживайтесь, цена умеренная. Сами напишете или мне доверите? Можно в стихах сочинить, людям нравится, когда их в поэтической форме чествуют.

– Когда-то в Москве продавалось одноименное издание, – заулыбалась я, – мне оно очень нравилось, жаль, что газета пропала из киосков.

– Правда? Вы читали прежний «Рекорд»? – обрадовался дядечка. – Это я его выпускал, Валентин Карасев. Увы, мы не выдержали конкуренции, разорились, пришлось уйти под крыло «Базел», теперь я занимаюсь освещением новостей этой фирмы.

– Наверное, скучаете по большой журналистике? – предположила я.

Валентин начал выравнивать стопку газет на столе.

– С одной стороны, да! С другой – я не могу одобрить приемы современных репортеров, меня обучали иным методам. В первую очередь – это тщательная проверка фактов и беспристрастная подача материала. Нынешние газетчики грешат навязыванием читателю собственного мнения, им никто не объяснил, что в нашей профессии есть разные жанры. Репортер лишь сообщает информацию, он ее не оценивает, а вот обозреватель имеет право на свою позицию. Сейчас всеми позабыт принцип «не навреди», сто раз подумай до того, как выставишь человека в отрицательном свете, да только нынче положительная информация не в чести. Поэтому мне лучше здесь, я пишу поздравления сотрудникам, освещаю их успехи, корю за недочеты. Немалое значение имеет и стабильная зарплата.

– Жаль, что того «Рекорда» больше нет, – гнула я свою линию, – у вас тогда работал великолепный репортер Сергей Быстров, такие захватывающие статьи писал. Не знаете, где парень сейчас?

– Брат Торопыги, – нахмурился Валентин.

– Чей брат? – переспросила я. – Торопыга – это кто?

– Вы не работник фирмы «Базел», – протянул Карасев, – зачем пришли?

Ответ нашелся мгновенно.

– Вашей проницательности можно позавидовать, меня зовут Даша Васильева, я разыскиваю Сергея Быстрова.

– С какой целью? – помрачнел Валентин.

Если не можешь сказать правду, постарайся убедительно соврать.

– Я работаю помощницей человека, который задумал выпускать еженедельное издание, оно должно стать самым тиражным, читаемым, продаваемым.

– Очередная «Желтуха», – грустно заметил Карасев, – одной злобной собакой в стае станет больше.

– Нет, – я бросилась яростно защищать свой придуманный проект, – мы будем работать над умной, интеллигентной «желтой» прессой.

Валентин сложил руки на животе.

– Во времена моей юности с трибун часто звучала фраза «социализм с человеческим лицом», я приучен к абсурдным высказываниям, но «умная, интеллигентная «желтая» пресса» – это еще больший нонсенс, чем уже упомянутый мной человеколюбивый социализм.

– Мы набираем в штат лучших из лучших, – зачастила я, – отдел развития нашего издания тщательно изучал прессу и отобрал несколько людей, опираясь исключительно на их публикации. Мы хотим предложить Быстрову неплохой оклад, но не знаем ни его адреса, ни телефона, надеемся, вы поможете!

Валентин покусал нижнюю губу.

– Вы ведь уже приняли решение о приеме в штат этого репортера?

– В принципе, да, – кивнула я.

– Издателя привлекло бойкое перо Сергея?

– А еще его умение первым раздобыть горячие факты, – добавила я.

– Вот из-за его сенсации и умер «Рекорд», – зло сказал Валентин, – они с Торопыгой словно «да» и «нет». Он слишком скорый, а Виталина как черепаха.

– Кто такая Виталина? – не поняла я.

Валентин взял ручку и принялся рисовать на листке чертиков.