Белый кот

В один из темных декабрьских вечеров отношения все-таки перешли из тесного духовного слияния в иное слияние. Через месяц многообещающая психоделическая группа развалилась, а Женя с Сережей поженились… Вот и вся история. Панкратов ударился в бизнес, подстриг свои роскошные кудри и стал меняться в худшую сторону. Из мечтателя и романтика он с реактивной быстротой превратился в прагматика. Женя по своей наивности и глупости ничего не замечала, все еще видя в нем «печального и загадочного принца, ожидающего семи отроков». Принц же тем временем так увлекся «новой фазой бытия», что полностью изменился внешне. Жаловаться Жене было совершенно не на что — подруги считали, ее счастливицей, избалованной кошкой, которой не надо думать о завтрашнем дне. Женя и в самом деле о нем не думала. Зачем? Женю любили. По крайней мере ей так казалось… Она привыкла. Любовь в ее жизни перестала быть чудом. Жене даже стало казаться, что так и должно быть и будет — всегда… Мир вокруг был именно таким, о каком Женя мечтала раньше. Женя писала стихи, и Панкратов периодически печатал их в каком-то небольшом издательстве за собственные деньги. Никто эти стихи не покупал, Женя их раздаривала, но ей все равно казалось, что она не домохозяйка. Она нечто большее… Она поэт…

Сейчас, вспоминая себя в то время, Женя едва сдерживалась от того, чтобы не застонать. «Какая же я была дура, Господи! «Я поэт, — горько усмехнулась она. — Зовусь я Цветик… От меня вам всем…»»

Она вспоминала себя до встречи с божественным Панкратовым и удивлялась. «Я ведь была нормальной, — говорила она себе. — Ироничной, насмешливой… Совсем не самовлюбленной. И не избалованной кошечкой… Как же он смог так меня изменить? Когда?»

И почему она не думала о завтрашнем дне, почему? Точно все так и будет. Она, как садовая роза, будет наслаждаться «легкостью бытия», и никогда не настанет это страшное «завтра», и вообще — нет на свете ничего более незыблемого, чем счастье…

Или — это было только жалким подобием счастья?

Но сейчас Жене было уже некогда размышлять на тему «Были ли вы на самом деле счастливы, Евгения Лескова, или вам только внушили эту мысль?».

Потому что вот он, завтрашний день, настал. И как в забытой басне Крылова — «ты все пела, это дело, так пойди же попляши…»

В принципе все хорошо, что хорошо кончается, пусть даже и выглядит при этом пошло…

Ирина подкрашивала губы, украдкой наблюдая за Панкратовым.

Все время он делая вид, что отношения, их связывающие, носят именно деловой характер. Не более того.

Он отдавал ей поручения, стараясь при этом как можно реже смотреть в глаза.

«Бедный кролик», — сказала она себе и рассмеялась.

Она вспомнила, что ей надо позвонить, набрала номер, но тут же появился Панкратов.

— Ирина… — начал он, но осекся тут же, увидев в ее руке телефонную трубку. — Я помешал?

— Нет, — сказала она, тут же опустив трубку на рычаг. — Это… я смогу позвонить позже… Что ты хотел?

«Ты» она сказала нарочно. Подчеркнув даже некоторую интимность их отношений. Он невольно вздрогнул, оглянулся. В офисе они были одни. Это его успокоило…

«Бедный, бедный кролик…

Куда ты от меня денешься, — подумала Ирина почти ласково. — Влюбишься и женишься… Потому что так надо».

— Ирина, — снова начал он,— я хочу сказать тебе…

Он хотел ей сказать, что все происшедшее было просто… досадным недоразумением, что он любит свою жену, и Ирина прекрасно знала об этом.

Поэтому она встала, подошла к нему и, обняв за плечи, поцеловала в губы.

— Не надо, милый… — прошептала она, проводя по его щеке пальчиком.— Не надо ничего говорить… Я и сама все знаю… Я тебя тоже… люблю!

— «Так пойди же…»

Вот и привязалось. Женя уже спускалась по лестнице, а издевательские строчки все вертелись на языке.