Белый кот

Женя ничего не ответила. Она продолжала гладить своего кота, уставившись в одну точку. «Черт знает что, — тоскливо подумала Ольга. — Конечно, ситуация мерзкая… Кто знает, как бы я отнеслась к тому, что сначала мой муж мне изменил, а потом на меня начали обрушиваться загадочные трупы?»

Впрочем, изменять-то ей изменяли, через это она прошла и даже осталась живой. А Исстыкович — их общее «приобретение», и Ольга, если говорить честно, сама пребывает в некоторой растерянности по этому поводу.

Нет, она не допустит, чтобы он лез в ее сознание! Если черная мысль там поселилась — все, пиши пропало! Ольга даже головой тряхнула, прогоняя не только «мысль», но и саму возможность ее проникновения.

— Тогда пойдем к Люське, — предложила Ольга. — Только покормлю кота…

— Мне не хочется, если честно, — тихо отозвалась Женя.

— Кота кормить не хочется?

— Нет. К Люське… Опять рассказывать ей всю эту историю. Оль, давай лучше про все забудем на время, а?

— Ладно, — вздохнула Ольга. — Обойдемся без Люсинды… Только, чур, мы и в самом деле про все забудем.

Может быть, и в самом деле так лучше?

Люська пришла сама.

Они даже не успели одеться, решив отправиться на прогулку, как раздался звонок в дверь, и на пороге возникла Люсинда собственной персоной. С таким преувеличенно беззаботным лицом, что Жене и в самом деле начало казаться, что она смертельно больна и наверняка безнадежно. Просто все вокруг пытаются скрыть от нее этот факт.

«Сейчас она скажет мне: «Ну, здравствуй, радость моя. Чего это ты сидишь с таким видом, как будто тебе сообщили, что завтра грянет Страшный суд?»»

— Привет, — сказала Люська. — Похоже, ожидание Страшного суда становится заразительным… И музычку включили подобающую. Умницы обе.

— Ты о чем?

— О тебе, Олечка. Твой вид, знаешь ли, напомнил мне сейчас о бренности бытия. И о том, что тоска — вещь заразительная. А музычка у вас по радио чудная… «Выхода нет, ключ поверни, и полетели…» Прямо по теме. Ладно, я тут вам водки принесла. Хотела купить благородного вина, но подумала — в минуты вселенской скорби лучше идет водка. Только, можно, я все-таки музон другой найду? Нет, если вы настаиваете, я потерплю… Но все-таки я бы предпочла что-нибудь тихое, спокойное, веселящее душу. Типа «Рамштайна».

— Ставь, что хочешь, — махнула рукой Ольга. — Я пойду кота кормить. И стол накрывать.

— Огурцы я тоже купила! — крикнула ей вслед Люська. — Я же понимаю, что у вас соленого огурца ни за что не найдется для страждущего человека. А все почему? Потому что женщины вы обе ненормальные. Вы даже ни разу огурцы не мариновали! Столько лет коптите небо и не удосужились насладиться маринованием огурцов!

— А ты? — поинтересовалась Ольга, выглядывая из кухни.

— Я… я такая же. Вот и думаю, надо будет нам всем троим этим летом непременно что-нибудь замариновать… А то так и пройдет жизнь мимо, мимо…

Она поставила кассету.

— Слава Богу, — вздохнула она, услышав хриплый голос. — Вот теперь я чувствую себя по-другому. Можно сказать, сила духовная вернулась, воспрянула я из тлена и готова к жизненным трудностям! А то заладил — «выхода нет, выхода нет»… И так народу невесело, а тут и вовсе водкой подавиться можно. Фигня все это. Выход непременно найдется, и никакому врагу мы на фиг не сдадимся.

Она уселась напротив Жени, по-турецки скрестив ноги и подперев подбородок ладонью.

— Женька, — сказала она, — я вот что тебе хотела сказать… У меня есть одна знакомая, от которой прямо желудочные колики начинаются. Как с ней встречусь, хочется петлю найти. Все она лучше всех знает и такая, знаешь ли, высокомерная, презрительная… А самое обидное — она ничего собой не представляет. Но умеет себя преподнести. И почему-то я у нее вызываю такую ненависть, что особенно она любит на меня смотреть, как на пустое место, на недоразумение… Так вот, стоит мне только с этой гюрзой увидеться, как я ночами заснуть не могу. На меня такой депрессняк наваливается, что хоть волком вой. И знаешь, что мне посоветовал один умный человек?

— Что?

— Один умный человек мне сказал, что мысли и воспоминания нередко искушение бесовское. И надо их изгонять. Я ему говорю: «Но как же, я не могу, стоит мне только глаза закрыть — как эта тетка перед глазами возникает со своей рожей высокомерной». А он мне говорит: «Да плюнь на нее, и все». Так и ты, Женька. Плюнь ты и на Панкратова, и на Костика этого, потому что пока ты о них думаешь, ты так и будешь идти в глубь собственной пещеры. Нет, я понимаю, что все эти гадости так просто не выкинешь из головы… Но — надо, Джейн! Иначе ты просто заблудишься сама в себе.

— Я все понимаю, — сказала Женя. — Только твоя презрительная знакомая все равно куда меньшая неприятность.

— Это как посмотреть, — возразила Люська. — У тебя неприятности временные. А эта «премудрая дева» будет сопутствовать мне всю жизнь. Так что я бы предпочла второй вариант. То есть твой…