Белый край

Я ждал подобного, но надеялся, что Калсан решит захватить нас обычным способом. Судя по малочисленному войску — нет, он снова что-то задумал. Его целью был склеп, а этот спектакль должен был выманить сюда войска и оставить наш замок без защиты. Но тогда почему люди Калсана стояли на месте?

Я взглянул на ломаную линию гор, которая скрывала горизонт. В этом месте не так много проходов, мои духи заметили бы чужаков на них. Опасаюсь, что Калсан просто ждал меня. Справедливо, ведь Стефан слабо владел чарами и его нетрудно будет обмануть. Но как, раздери духи, как Калсан собирался добраться до склепа? Я поставил ловушки и духов для охраны, он не смог бы изучить местность сам, не смог бы подобраться к замку тайно, ничего не смог бы.

Хуже всего было непонимание. Я чувствовал себя глупым щенком и стискивал поводья. Голова уже болела от вихря мыслей — как? Зачем? Почему? Что делать?

Может, стоило сидеть дома? Я снова посмотрел в хмурые лица стражников. Казалось, от напряжения их глаза светились в темноте. От простых людей исходила теплая приятная аура жизни, мои же излучали только холод. Напоминало могильный мороз духов, но не такой явный, ведь их сердца еще бились, а разум просто дремал.

И мне следовало спрятаться за высокими стенами? Уверен, воины справились бы с горсткой вторженцев, которых и захватчиками не назвать. У них хватило бы и ярости, и инстинктов, и смутного понимания, что борьба идет за что-то важное.

Не хочу называть себя как-то — добрым, совестливым или еще что — но меня рвало на части от понимания, что люди будут умирать просто так. За существо из обледенелого замка, грозящее погубить весь мир. Мне не найти способа избавиться от этой напасти, даже Калсан не смог. Так в чем смысл губить своих и чужих воинов? В чем смысл продолжать эту борьбу? Даже если глава проиграет, то когда-нибудь вернется. Лучше уж прийти к нему и прекратить все разом.

Думаю, меня бы обрадовала возможность хоть как-то разорвать этот круг, но Елена… Проклятый Калсан, нарочно ведь столкнул нас.

Нет, я не откажусь от своих планов из-за нее, просто теперь исчезла привычная обреченность. Хотелось бы навсегда остаться с Еленой за стенами замка, но это невозможно. Да и жестоко будет замуровать ее рядом с собой.

Мы миновали еще несколько холмов и увидели поле. В темноте было трудно понять его размеры, но звездное небо не перечеркивали линии неровного ландшафта. Калсан связался со мной лишь однажды и сказал, что хочет поговорить здесь без охраны. Наверняка за нами наблюдали, но вряд ли речь шла об убийстве или похищении — уже бы набросились. Нет, Калсан хотел поговорить, поэтому я велел стражникам остаться, а сам направил коня во мрак.

Подковы звенели о камни. Впереди показалось что-то высокое и неровное, напоминало валун, за котором могли прятаться враги. Я сжал рукоять меча, ее твердость успокаивала, хотя бояться было нечего. После смерти отца Стефан повесился, целую ночь провисел в петле, трясясь и хрипя. Наутро его сняли, измученного, с жуткой бороздой на шее, но раны зажили; нас нельзя убить обычными способами. Калсан мог придумать что-то, но вряд ли все сведется к удару кинжалом из-за камня.

Я знал это, но все равно щурился и выглядывал подвох. Зачем? Хотелось же все прекратить. Действительно хотелось, но умирать было страшно. Снова будет пустота и непонимание, снова склеп, пока мое тело не уничтожат.

За валуном никого не оказалось, но обрадоваться не получилось — я ощутил чужое присутствие. Это был Калсан, и сомневаться нечего. Ауру такой силы трудно различить, ощущалась мощь, как гром, когда даже воздух вибрирует. Но было и что-то еще. Что-то теплое, чистое, как ласковые лучи утреннего солнца.

Странно, не мог Калсан излучать такое. Людские чародеи источали только холодную силу духов, что их окружали. Все ласковое, живое и теплое исходило от эльфов и оборотней, те ворожили с помощью богов. Я щурился и прислушивался к себе, иногда бросал это занятие и просто слушал, но не различал ни шагов, ни разговоров. Калсан явился один. Наверняка обвешался амулетами, отсюда и странности.

Наконец показался и сам глава. Он стоял на земле и лениво гладил морду коня. Темнота мешала все рассмотреть, но он явно вырядился то ли в длинную накидку, то ли в сутану. И наверняка в красную — казалось бы, перед кем чиниться? Подозреваю, что Калсан просто упивался своим статусом. Он всегда был религиозным фанатиком и стал идеальным кандидатом на роль духовного наставника страны. Но любовь к богам и непоколебимая вера в их волю мешала ему понять простые истины. Умноженное на честолюбие и коварство, это качество делало Калсана опасным. Когда он возглавил магистрат, я испугался того, что он натворит от имени богов.

— Как тебе мое представление? — спросил глава, когда я приблизился.