Белый крест

Теперь же коготь был соломинкой. Джонку, хотя и притворившуюся субмариной, вотвот разобьет в щепки. До этой минуты пассажир не верил ни в каких богов, но сейчас это была единственная надежда. Прижимая к себе артефакт, он лихорадочно молил о спасении. Китаец чтото лопотал о пяти стихиях, черт его знает, может, чтонибудь там всетаки есть, ведь не зря же столько народу пользуется услугами колдунов и экстрасенсов, возможно, чудовища с горы Фудзи не просто наведенный морок, чтото там да есть, точно, и это чтото должно откликнуться, в конце концов, если бог есть добро, не в этом ли его функция – спасать погибающих, помогать просящим, может быть, взамен надо чтото посулить, чемнибудь пожертвовать… «Возьми что хочешь, только верни меня на берег, – мысленно вопил пассажир, повиснув на релинге и обращаясь к когтю. – Я сделаю все, что ты хочешь, верни меня на берег…»

В тот же момент раздался адский грохот. Судно, треща по всем швам, распалось на две части. Буйная вода принялась вычищать внутренности плавучего саркофага, налетевшего на скалы маленького островка посреди моря.

«Как же так… Нелепо, несправедливо…»

Содрогнулась поверхность земли, родив страшный гул, – Люцифер в глубинах преисподней разразился хохотом…

ГЛАВА 9

Известие о цунами застало Мурманцева в пять утра в гостинице на окраине Шанхая. Горничные будили постояльцев, оповещая о стихийном бедствии. Ночка выдалась беспокойная. Сразу после полуночи мебель начала прыгать, с полок падали чашкиблюдца, на стенах закачались пейзажи, нарисованные тушью на бамбуке. Постояльцы в спешке покидали номера. Трясло минут пять, больше толчков не было, но половина жильцов гостиницы возвращаться в постели не захотела. Другой половине, с нервами покрепче, все равно не дали выспаться.

Быстро одевшись, Мурманцев вышел на балкон своего номера на девятом этаже. От окраин города до моря было километров тридцать.

В рассветной мглистой дымке в зону катастрофы направлялись спасательные вертолеты. С балкона ничего разглядеть было невозможно, и Мурманцев спустился на первый этаж. Лифт не работал, свет отсутствовал – стихия повредила прибрежные линии электропередачи. От сосредоточенноунылого гостиничного служителя он узнал последние новости. Первая волна накрыла берег около половины второго ночи, следующая получасом позже. Дороги размыты, повсюду мокрые завалы, добраться до берега на машине невозможно. Возле госпиталя «Красного Креста» организован временный пункт снаряжения волонтеров.

Мурманцев позвонил в Москву, жене. Там еще жили в предыдущем дне. Сообщил, что живздоров.

Сонный апатичный рикша довез его до «Красного Креста». На площадке перед госпиталем царила атмосфера деловитой суетливости. Очереди волонтеров перед столиками записи продвигались быстро. Снующие тудасюда машины выгружали снаряжение. Повсюду лежали груды складных носилок, спецодежды, походных аптечек, инструментов для разбора завалов. Отдельно в стороне – будничносерая горка герметичных мешков для трупов. Китайцы удивляли умением мгновенно самоорганизовываться и перенастраиваться на нужный лад. Аналогия с разворошенным муравейником напрашивалась сама собой. Как будто все это двухмиллиардное сообщество было нанизано на невидимую ниточкупаутинку, по которой от одного к другому шли командные сигналы.

Волонтеров разбивали на группы по десять человек и на машинах везли за город. Там сажали на вертолеты, выполняющие челночные рейсы до побережья и обратно. Пилоты на расспросы не отвечали, безнадежно махали рукой.

Первое, что поразило Мурманцева еще в воздухе, до посадки – обилие трупов. Район был густонаселенным, прибрежные деревушки буквально наступали друг дружке на пятки. От них ничего не осталось, кроме завалов и мертвецов. Уцелевшие жители бродили как лунатики, изредка поднимали чтонибудь с земли, искали среди трупов родню. Обломки домов, мебели перемешались с разбитыми лодками, вывороченными деревьями. Тела людей, облепленные илом, лежали рядом с дохлой домашней животиной. На десяток трупов приходился один раненый, искалеченный.

Часам к семи передали новые сведения: эпицентр землетрясения в девять баллов находился немного южнее японских островов. Разрушения на Кюсю – грандиозны, десяток городов превратились в развалины. Прибрежная полоса Китая, пострадавшая от цунами, – почти шестьсот километров в длину.

К полудню на помощь волонтерам подтянулись армейские части. Изза жары начинало подниматься зловоние, пока еще легкое, но уже неотвязное. Мурманцев вспомнил, что не завтракал, но есть не хотелось совершенно. Мутило от одного вида быстро распухающих на солнце трупов, облепленных насекомыми.

Между двумя снесенными с лица земли деревушками стоял на песке у самой воды русский священник, лицом к морю. После ночного гнева оно стало тихим и ласковым. Ряса священника была изодрана и перепачкана илом, на лице запеклась кровь. Не видя ничего вокруг, он произносил громким ровным голосом: