БЕЛЫЙ КРЕСТ

Чем больше смотрел Мурманцев на это сооружение, тем менее оно казалось ему корявым. Некоторые трубки теперь представлялись как будто контрфорсами, другие - апсидами, третьи - элементами шатрово-купольного перекрытия, четвертые - арками. И внезапно он увидел его целиком - весь храм, с портиком, с приделами, стрельчатыми окнами, башенками.

- Василий Федорыч, вы видите это?! - Он схватил старика за руку. - Это великолепно! Какой зодчий построил этот храм? Просто чудо.

- Его построил биотрон, - гордо улыбаясь, сказал гильдмастер.

- Как?! - хором спросили Мурманцев и Алябьев.

- Для кокона не предусмотрена в схеме никакая форма. Ее и не было изначально. Она проявилась постепенно. Я и Варнек, мы даже не сразу заметили.

Мурманцев завороженно созерцал творение биотрона. Сапожников что-то еще говорил - о стенном экране, на котором отражается сознание биотрона, о том, что каждый биотрон настроен на голосовые спектры и кое-какие иные личностные характеристики своих гильдмастеров, поэтому никаких кодов доступа не существует и взломать его невозможно. Алябьев тронул Мурманцева за плечо.

- О чем вы думаете?

- О том, как он работает.

Ответил гильдмастер:

- Можно извлекать кубический корень. А можно - Логос, которым пронизана Вселенная. Вот так он и работает.

- Да, - сказал Мурманцев. - Это чудо. Профессор Цветков изобрел чудо. Потому и ушел в монастырь.

- Пойдемте, Савва Андреич. Я хочу сейчас допросить этого несчастного, пока он не пришел в себя. Не желаете присутствовать?

- Желаю. - Мурманцев в последний раз кинул взгляд на «голос Бога» в его стеклянной храмине и неохотно покинул убежище биотрона.

Следователи Белой Гвардии работали быстро и четко. К тому времени как Алябьев и Мурманцев добрались до Следственной части, арестованный был уже идентифицирован по базе данных. Капитан-командор пролистнул несколько распечатанных страничек личного дела, подвигал бровями, попыхтел себе под нос. И отдал странички Мурманцеву.

- Личность неопределенных занятий. Несколько лет назад задерживался полицией за участие в драке. Не то газетчик, не то вечный студент. А может, просто мелкий жулик. Никогда не поймешь, что у таких на уме.

- Теперь уже не мелкий.

- Обратите внимание на интересное обстоятельство - полгода назад этот тип месяц провел в Урантии. Мой спинной мозг подсказывает мне, что средства на эту экскурсию он не в лотерею выиграл.

- И богатых тетушек не имеется, - добавил Мурманцев, читая на ходу листки. - А жизнь в Урантии дорогая. Готов спорить, его пригласила какая-нибудь тамошняя секта.

- И обработала соответствующим образом. Спорить не собираюсь.

Конвойный открыл перед ними дверь комнаты допросов. Арестованный понуро сгорбился на стуле в центре. «Браслеты» с него еще не сняли. Алябьев сел за стол. Мурманцев устроился на жестком полудиванчике в углу.

- Гражданин Яковлев, в ваших интересах отвечать на все вопросы, ничего не скрывая. Вы обвиняетесь в убийстве первой степени, государственной измене и шпионаже. Вы осознаете это?

Арестованный посмотрел на Алябьева и повел головой.

- Нет.

- Я не спрашиваю вас, согласны ли вы с обвинением. Я спрашиваю, понимаете ли вы сами суть ваших деяний? Осознаете ли, что действовали во вред отечеству?

Яковлев нахмурился.

- Что такое отечество? Для цивилизованного человека не существует никаких границ. Мое отечество весь мир. Я - гражданин мира. Вы не имеете права ограничивать меня вашими идиотскими государственными границами.

- Ну, это не ново, - подумав, сказал Алябьев. - Это даже скучно, ей-богу. Лет тридцать-сорок назад таких граждан мира у нас, знаете, сколько было? У-у! Неужели за столько времени не придумали ничего нового? Или у ваших урантийских друзей настолько плохое мнение о подданных Империи? Нас принимают за кретинов, преподнося одни и те же выдумки о человеколюбии без границ?

- Вы… вы… - У Яковлева начала нервно дергаться щека. - Вы реакционер! Узколобый ретроград. Махровый душегуб.

- Да нет, батенька, - благодушно отозвался Алябьев, постукивая карандашом, - душегуб - это вы. На вас кровь - не на мне. - И вдруг сорвался на крик, перегнувшись через стол: - Ты резал человека по живому - и ты, тварь, еще разглагольствуешь о своих правах? Их у тебя нет и быть не может, кроме одного - права замаливать грехи.

Василий Федорович упал обратно на стул и всердцах сломал карандаш напополам. Яковлев съежился. С полминуты в комнате было тихо.

- Какое у вас было задание? - наконец спросил Алябьев.

- Никакого, - угрюмо ответил арестованный.

- Ложь. Совершенно бессмысленная, между прочим. Чтобы признать вас виновным в шпионаже, не требуется ваших подтверждений. Все и так слишком ясно. И на сообщников рано или поздно мы выйдем. Они сами себя обнаружат.