БЕЛЫЙ КРЕСТ

Он присел на кучу картофельной ботвы и стал наблюдать за послушником. Следующие два часа брат Савва, орудуя лопатой, вытащил из земли немало изрезанных клубней и выслушал множество советов старого монаха. В конце концов авва осерчал на него за то, что портит добро, которым братия кормится всю долгую зиму, и отобрал лопату. Велел собирать высохшую картошку.

Ползая с мешком по рядкам, брат Савва спросил старца:

- Что же тебе, отче, в твои-то годы такое тяжкое послушание дали? Провинился чем?

- Провинился, сынок, - смиренно ответил отец Галактион. - Беспокойства во мне много. Вот и изгоняю лишки по настоянию братии.

- Какого такого беспокойства? - удивился брат Савва.

Отец Галактион промолчал, глядя куда-то мимо него. Не дождавшись ответа, брат Савва перестал допытываться. Вспомнил, что любопытство есть праздность и суесловие.

Несколько минут спустя он внезапно почувствовал прикосновение к ноге. Оглянулся и замер. Возле ноги дергалась какая-то нелепая металлическая зверушка, похожая на цаплю. Брат Савва стоял у нее на пути, и она пыталась развернуться, при этом забавно пыхтела, как маленький паровоз.

- Что это? - воскликнул он, отпрыгнув в сторону.

- Оно, - лаконично изрек отец Галактион.

- Что - оно?

- Беспокойство мое.

Зверушка удовлетворенно хрюкнула, когда дорога освободилась, и пошагала дальше, переступая длинными негнущимися ногами. При каждом шаге она чуть наклонялась вперед, как будто хотела склевать червячка с земли.

- Вечный двигатель, - объяснил монах, провожая зверюшку взглядом. - Вот так и ходит вокруг - уже больше двух лет.

- Вечный двигатель? - Лицо у послушника вытянулось. - А тебе, известно, дедушка, что идею перпетуум мобиле отвергли как несостоятельную еще в восемнадцатом веке?

- Окончательно - в конце девятнадцатого. Известно, сынок. Так я ж и не говорю, что мой двигатель опроверг второй закон термодинамики. Я, видишь, и сам не понимаю, как он работает. Теоретически - на воздухе. Сжимает внутри, потом выбрасывает. Воздух его и толкает. Да только по всему не должен был он работать. Ан вот уж третий год ходит кругами.

- Почему кругами? - Брат Савва с подозрением смотрел на монаха, думая, что над ним смеются.

- Колокольный звон его держит, как на веревочке. А-то забредет в реку, утонет, жалко. Тоже ведь Божья тварь.

- Ну, это ты, отче, приврал. Какая Божья тварь - из железяк?

- А тем она, сынок, Божья, что без Бога бы не работала и не ходила.

Брат Савва забросил картошку и повалился в утомлении на ботву.

- Братия меня Баламутником прозвала, - продолжал отец Галактион. - Вечный двигатель мой как увидели шастающим по обители, подумали - бес к нам в гости пожаловал. И ну его святой водой кропить. Потом уж меня сыскали и допросили. Поначалу сломать хотели перпетуум. А я его потихоньку вынес за стены и выпустил в лесу. Думал - все равно не доживет до зимы, так хоть погуляет немножко.

Брат Савва смотрел на монаха недоверчиво, как на полоумного, - говорит о железяке будто о живом существе. И глаза - точно дитя ласкает взором.

- А он, видишь, и зиму пережил, да не одну. Ну и оставили его совсем.

- А тебя, дедушка, за это - на огород?

- Братия о пользе моей печется. Просил я благословения у отца Варсонофия, чтоб поставить вечный двигатель тесто замешивать в хлебопекарне.

- А он что? - Брат Савва вспомнил про свой урок, преподанный настоятелем.

- Не благословил. Молвил: труд человечий угоден Богу, а не железячий. Трудом в поте лица спасение добывается. Трудом и молитвой.

- Отец Варсонофий мудрый человек, - сказал брат Савва, с тоской оглядев три огородных гектара, а за ними, через полосу берез - еще два гектара сенокосного поля. В монастыре держали коров.

- А то ж! - Помолчав, монах продолжил: - Ты-то у нас без году неделя, а поживешь - сбежишь небось.

- Это почему еще?

- Голодно у нас. Хлеба мало. Молока вот хватает теперь.

- Что, раньше без коров жили?

- С коровами. Надоумил меня Господь нынешней Пасхой похристосоваться с буренками. Так они молока вдвое против прежнего давать начали. Отец Варсонофий противиться не стал - братию совсем в черном теле держать негоже. Благословил меня. Теперь каждое воскресенье христосуюсь с животиной. Кроме постов, конечно.

Брат Савва весело рассмеялся.

- Да ты, дедушка, чудотворец. Помрешь - канонизируют.

- Эх-хе, - вздохнул отец Галактион. - Как бы из обители не погнали, думаю. Ну а ты чего расселся? Давай-ка за лопату, сынок. Учить тебя буду. Мозоли-то натер?…

Не зря думал старый монах об изгнании. Через несколько дней, после того как собрали всю картошку, соделал он в обители новое беспокойство. Первым его очередное изобретение увидел отец Фотий. А как увидел - так бросился бежать, завопив со страху. Примчался в трапезную и рухнул плашмя - задохнулся от скорого бега. Только рукой махал, повторяя:

- Там… там…

Братия заволновалась, повскакала с мест. Некоторые пошли проверить, что «там». И тут же вернулись, пятясь задом.