Белый «мерседес»

Гюнтер. Ну, хотя бы тем, что вы прогуливаете невинных пуделей. Вам больше к лицу охранные овчарки. Чем вы занимались при Гитлере? Женскими волосами набивали матрасы? Аккуратно упаковывали ботинки убитых газом детей?

Дамы. Мы позовем полицию!

Гюнтер. Зачем полицию? Вызовите СС… с того света. Пусть меня вздернут крюком за челюсть! И это порадует ваши бесстыжие глаза.

Пока вся Германия в оцепенении ждала, что будет с захваченными еврейскими спортсменами, Гюнтер решил действовать. Один, движимый комплексом вины и жаждой душевной чистоты, он ринулся на помощь заложникам, пытаясь пробиться к ним, и был застрелен. Он умирал в госпитале на руках у Сю, а с экранов телевизоров к ним рвалась агония погибающих одиннадцати евреев. Умер Гюнтер. Увезли в Израиль тела убитых спортсменов. Снова загудел олимпийский карнавал в Мюнхене. Потрясенная и повзрослевшая, Сю покидает этот город, эту Вальпургиеву ночь, этот шабаш монстров, в спортивном «Мерседесе» Гюнтера, с коробками непроданной пленки в багажнике По прекрасной автостраде, среди чудесных альпийских ландшафтов, в мире, полном покоя и радости, едет девушка. Хорошенькая. Современная. В глазах ее скорбь. Та же скорбь, что и у родителей. Вечная еврейская печаль. От которой бежала, но уйти не смогла.

* * *

Задача создателей фильма — выпустить его к Олимпийским играм 1996 года в Атланте. Как напоминание, как предупреждение. Почти половина метража фильма — хроника тех времен и второй мировой войны. Место съемок — США, Греция, Бавария (ФРГ).