Белый мыс

Большая белогрудая чайка прервала свой парящий полет и устроилась на позолоченной верхушке флагштока рядом с ними. С террасы отчетливо было видно пятнышко на клюве и рыбьи глаза с красным ободком.

– Узнаёшь нашу улицу? – спросил Иосиф, указывая куда-то в море крыш с башенками и жестяными флюгерами.

Улица казалась глубоким оврагом, на дне которого непрерывно струились машины. Ослабленный расстоянием гул движения напоминал журчание потока. Внизу Оке никогда не замечал, насколько красив город. Дым из высоких труб в заводских районах расплывался в легкие облачка, острые контуры башен скрадывались в невесомой вечерней мгле. На западе, на краю неба, солнечный жар еще не успел потухнуть, и озеро Меларен пламенело медно-красным просветом между окутанными голубыми сумерками лесистыми холмами.

Чайка снова взлетела. Оке проследил за ее парением, и вдруг у него защекотало под ложечкой – на мгновение ему показалось, что он сам парит птицей над Стокгольмом.

Сидя за столиком в «Каюте», Иосиф и Оке видели очень мало. Поэтому, поев, они снова вышли на террасу, чтобы дождаться момента, когда загорятся уличные фонари. Внезапно вдоль всех набережных вытянулись цепочки огней. Их ясный белый свет контрастировал с ярко-желтыми квадратами окон на Сёдэр и Кунгсхольмен. Зато лежавший поблизости низкий район Клара казался темным, и церковная колокольня вырисовывалась черным силуэтом, прорезанным светящимся циферблатом курантов.

Оке стал глядеть в сторону Юргорден. Разноцветные огни Грёна Люнд отражались плавно колеблющейся гирляндой в заливе Сальтшён. Глядя на них, Оке невольно испытал чувство праздничной радости; он не знал еще, какую тоску нагоняют аллеи увеселительного парка на того, кто только что видел за игорным столом, как его последняя монетка исчезает в чужом кармане.

* * *

На следующее утро Иосифа уже не было в лавке. После него остался только лист восковки с надписью «Спасибо за все». Хольм смял бумагу и сердито выбросил в корзину.

– Я пожалел беднягу и приютил его, когда он торговал шнурками и не имел жилья, а он взял и удрал! Не мог подождать, пока ты освоишься с работой.

Внезапно Хольм подскочил к прилавку, выдвинул ящик и открыл небольшой металлический ларец.

– Хоть мелочь оставил – удивительное благородство!

Оке онемел. Неужели Иосиф вор? Неужели он бежал, ограбив кассу? Не так уж много денег там было, а если полиция станет разыскивать Иосифа, то у него нет почти никаких надежд спастись.

– Ты думаешь сообщить в полицию? – спросил Оке, запинаясь.

Хольм нервно забарабанил суставами по прилавку, взвешивая обстоятельства дела:

– Я бы это непременно сделал, да ему еще причиталось кое-что под расчет. А если бы этот идиот уволился как человек, он получил бы все сполна.

Оке был неприятно поражен резкими словами Хольма. Хоть Иосиф и производил странное впечатление, он все-таки был хорошим товарищем.

Оке ощутил отсутствие Иосифа в тот же день. Когда настал час ленча, Хольм вызвал Оке из книгохранилища:

– Ну что ж, придется тебе заняться тут делами, пока я схожу поем. Если будет что-нибудь особенное и ты не справишься, то скажи, что я скоро приду.

Оке неуверенно занял место за прилавком, слишком отчетливо сознавая, что он и в самом деле еще «не освоился с работой».

Поток пешеходов за окном сразу приобрел новый смысл. Вот к одной из витрин вплотную приблизилось узкое женское лицо и на секунду задержалось. Послышался стук каблуков около двери. Каблуки проследовали мимо.

Оке облегченно вздохнул и смог даже оценить весь юмор положения: будущий продавец-букинист стоит и мечтает, как избежать встречи со своим первым покупателем! Медленно, очень медленно тянулись минуты; полчаса прошло без происшествий. Но вот проем входной двери заполнило светло-серое демисезонное пальто. Пожилой строгий господин приподнял шляпу:

– У вас есть «Троймерай»?

Оке еле удержался от того, чтобы сразу же ответить: «Нет, к сожалению, как раз сейчас нет ни одного экземпляра».

Вместо этого он постарался принять возможно более независимый вид:

– Минуточку…

Он сделал несколько шагов по направлению к ближайшей полке, но покупатель остановил его ехидным вопросом:

– Может быть, лучше будет поискать среди нот?

Оке почувствовал, как краснеет до самых корней волос, и пробормотал извиняющимся тонем:

– Простите, так вам надо «Троймерай»?

Он поспешил схватить кипу нот с непонятными названиями. Что это за «Троймерай» и как оно пишется?

– Здесь у вас, похоже, одни французские песенки! – Покупатель взял у него ноты и стал сам просматривать их.

– Где господин Хольм? – спросил он нетерпеливо.

– Он ушел завтракать.

– Что ж, тогда мне, очевидно, придется обратиться в другую лавку.

Светло-серый господин безнадежно пожал плечами.

Оке снова остался в одиночестве, но не успел еще как следует обдумать свой провал в области коммерции, как дверь опять открылась. Вошли два гимназиста и небрежно разложили на прилавке пять учебников:

– Сколько вы дадите за эти?