Белый огонь

— И он появился. — Яс коснулась ручки кувшина, видя, что чашка гостя опустела, но тот отрицательно покачал головой и вежливо улыбнулся.

— Слишком бодрит, ваша светлость. Боюсь, теперь не усну несколько дней. Появился, но не тогда, когда мы этого ждали. Сильный гриф — оказался не тем, на кого мы думали.

— Вот как?

— Дед вашего мужа, ваша светлость. Другой Эш-Тали, Стилет Пустыни, Палач Эль-Аса, Убийца сотен жен. Он подходил по всем признакам и слыл величайшим правителем Карифа в рядах прежних, разумеется исключая вашего достойного супруга. — Он был вежлив, этот Ради, хотя оба знали, что внук пока не достиг (а возможно, и не достигнет) громкой славы выдающегося предка-завоевателя.

— Разумеется.

— И Храм отправил во дворец одну из своих служанок, чтобы встретить тзамас, как приказывала Мири.

Яс нахмурилась:

— Не припомню, чтобы династии служил кто-то кроме Бати.

— Служили. Не привлекая внимания к тому, чьим путем они идут и чьей воле подчиняются. Бати был первым, о ком вы знаете, и он верно служил отцу вашего мужа. И вашему мужу тоже.

«Вместе с тем вся его верность была лишь иллюзией. Причины здесь находиться оказались иными, — с ядовитой горечью подумала Яс. — Он ждал ее. Шерон из Нимада».

— Тзамас, что разорвет мир. Тзамас, что соберет его снова по своим правилам. Белое пламя, от которого не скрыться никому. Вот что она такое и вот почему верные служанки богини ждали ее прихода.

— Теперь ее уже нет в Эльвате.

— Я знаю. — На смуглом лице Ради появилась глубокая печаль. — И это страшит Храм. Мы не выполнили волю богини, не оставили следов.

— Я могу вас утешить. Их ищут и найдут. А если они покинули герцогство, то это ничего не значит, за голову некроманта и ее сообщников назначена щедрая награда. Наняты люди. Рано или поздно их вернут в Эльват.

«И лучше бы живыми», — подумала она про себя.

Ради покивал и посмотрел ей прямо в глаза:

— Поэтому мы и пришли к его светлости, прежде чем пойти дальше в мир. Хотели бы нижайше просить, чтобы он убавил свой гнев, отозвал людей и прекратил преследовать ту, кого знают как Шерон из Нимада.

Сперва Яс подумала, что она бредит. Затем, что бредит он. Напекло голову солнцем, такое случалось, но серые глаза оставались серьезными, словно отлитые из стали. Спутники Ради тоже не улыбались и не удивлялись, слыша столь странные слова.

Она подумала немного, так и эдак. Покрутила мысли, варианты, провела языком по зубам, чувствуя слабую кислинку, оставшуюся после крепко заваренного напитка.

— Понимаю, что Храм хочет отомстить.

Ради сцепил пальцы в замок.

— Мы далеки от мести, даже ради такой верной служанки, как Бати. Мы — следы богини и движемся навстречу ее воле. Это сильнее нас, наших желаний или наших эмоций. Мы просто должны. Вот и все.

— Хотите убить ее сами.

Он чуть подался вперед:

— Хотим успеть первыми, ваша светлость. А люди, отправленные вами, будут мешать. Не нам. Мири.

О! Она бы с радостью все отменила. С радостью убедила мужа не убивать указывающую. И еще предстояло это сделать. Здесь ее желание совпадало с этим дэво, который просил так, словно… почти приказывал. Впрочем, чего взять с фанатика из секты? Их чувство такта часто куда слабее религиозного рвения, а может, и безумия.

Но вот только не в интересах Яс было, чтобы они убили Шерон. Не до той поры, как ту вернут и убедят сотрудничать.

— Герцог принял ее как друга, объявив свою волю на всю страну. Она же отвергла дружбу, ударила по протянутой руке. Плюнула на нее. Прилюдно. Нанеся оскорбление. Как вы представляете себе наш отказ заставить указывающую заплатить, почтенный Ради?

В ее голосе прозвучали первые нотки гнева, пока еще слабые, хотя и вполне уловимые, но дэво не дрогнул, лишь расправил складки на своем проклятущем платье, аккуратно и тщательно, словно это было куда важнее разговора.

— Я понимаю, ваша светлость, такое затруднение. Но герцог Карифа милостив. Он ведь может оказать милость и простить глупую женщину? Стать выше всего случившегося, обратить такую малость…

— Малость?! — Теперь уже Яс подалась вперед. — Милость? Прощение? Здесь Кариф, а не Мут! Ни милость, ни прощение здесь не в чести! Это слабость, а герцог не может быть слабым. Не может простить, если не просят прощения, не просят на коленях, целуя его туфли, не каясь публично, при свидетелях.

— Я понимаю. И все же этого хочет Мири.

— Этого хотите вы! — резко отрезала она. — Если того желает Мири, пусть она даст знак. Лично. Придет и прикажет. Публично. Чтобы у всех не было сомнений в ее воле и в том, что его светлость должен подчиниться, дабы не выглядеть слабым в глазах подданных. Воля богини и воля человека, да еще чужестранца, вещи разные.

— Я настаиваю, что…