Белый огонь

— Потому ты и здесь, — равнодушно ответил ему герцог, наклонился к уху жены и шепнул с усмешкой:

— Помнишь, как мы охотились в Безводных горах?

Яс потянулась за стрелой, конечно же помня. Они преследовали беглых солдат разбитого отряда Дагевара, гнали их собаками, рвали птицами и убивали, отлично повеселившись.

Стрела попала незнакомцу в грудь, прошла навылет, он пошатнулся, но, удивительно, устоял на ногах и побежал еще быстрее. Так быстро, словно за ним гнались шаутты.

— Ха! — негромко сказала она, целясь уже внимательнее. Человек к тому времени преодолел половину расстояния до них.

Ее стрела вновь прошла навылет, пробив шею. Яс не сомневалась, что уж теперь-то она убила этого ненормального или хотя бы остановила, ибо не знала никого на свете, кто может бежать с двумя смертельными ранениями.

А уж в том, как убивать людей стрелами, ей не было равных. Иногда она с мужем устраивала охоты, по старой памяти.

Но незваный гость продолжал бежать.

— Хм… — Теперь ее лоб прорезали озадаченные морщины, за спиной нервно перетаптывались воины, бряцая железом.

Третья стрела угодила в левый глаз, голова дернулась, и человек наконец-то упал. Рухнул как подкошенный, под всеобщий вздох облегчения, и тут же вскочил.

Влияние владетеля на слуг его было велико, но иногда долг важнее страха ослушаться приказа.

— Защищайте их! — рявкнул командир роты, и Яс подхватили сильные руки, уволакивая за спины воинов, ощерившихся глевиями и клинками. Пятерка прикрыла герцога, в руке которого появился кинжал, широкими круглыми щитами.

Человек уже был рядом, под верандой, и, высоко подпрыгнув, перемахнул через перила. Его вид ужаснул всех. Кто-то закричал, но оружие не бросил, наоборот, прыгнул вперед, желая ударить. Все остальное Я с запомнила плохо в мельтешении фигур, звоне клинков, всхлипах, стонах и крови, повисшей в воздухе мелкой капелью, а затем упавшей на ее волосы, одежду и лицо.

— Стоять! — внезапно зычно и громко рыкнул герцог. — Стоять!

Они остановились и отступили. Разом, поднимая щиты и оттаскивая раненых. И человек, пронзенный пестрыми стрелами, тоже остановился. Возле его ног лежал солдат с разорванным горлом, хрипя в агонии и щедро отдавая кровь отполированным плитам пола.

Яс во все глаза смотрела на чудовищное существо с изуродованным лицом и едва узнавала того, кто раньше был Ярелом. Он вперился в нее мертвыми рыбьими глазами, перевел взгляд на герцога и принялся раздеваться.

Грубо, неуклюже, срывая пуговицы с порванной куртки, а затем и вовсе разрывая ее и рубаху, словно бы от нетерпения, а после повернулся к ним спиной, встал на четвереньки, лег, раскинув руки.

Все наблюдали с ужасом. Наконец, командир роты — Яс видела, что он боялся не меньше, — вспомнил о долге, взял у ближайшего солдата глефу и ткнул в тело, сказав дрожащим голосом:

— Вроде мертв.

— Он и был мертв, — сухо откликнулся герцог, шагнув вперед, несмотря на предостережение. — Давно мертв.

Склонившись над Ярелом, правитель хмуро рассматривал спину, затем поманил Яс, но прежде приказал солдатам прижать руки и ноги чудовища, навалиться на них всем весом, чтобы мертвый и не думал больше встать.

Она подошла и увидела на широкой спине воина вырезанные темно-бурые символы. Буквы всеобщего языка. Мелкий, четкий, ровный почерк.

«Ваша светлость! Я приношу свои извинения за столь внезапный уход из дворца без Вашего позволения. Я также глубочайше прошу прощения за нарушенное слово и молю не судить меня за этот проступок, ибо верю в Вашу милость и мудрость. Обстоятельства требуют моего срочного присутствия в другом месте, поскольку опасность велика. А я не желаю, чтобы эта опасность пришла в Вашу страну. Не желаю навлекать беду на Вас или Вашу семью. Только не на того, кто назвал меня своим другом. Умоляю отпустить меня и тех, кто помог мне, и больше не искать. Сейчас я не смогу вернуться, но, если Вы продолжите мои поиски, мне придется объяснить подробнее, почему я ушла, и прислать Вам еще одно письмо. А мне бы, как Вашему искреннему другу, этого не хотелось. Да хранят Вас Шестеро. Шерон из Нимада».

— Прочла? — мрачно спросил герцог, глядя на ходячее письмо скорее с задумчивостью, чем с опаской.

Солдат, лежавший рядом, перестал дергаться, и его тело уже уносили.

— Да.