Белый огонь

— Полагаю, что за свою жизнь ты насмотрелся на большое количество цирковых уродов и знаешь, о чем говоришь. Что же, благодарю тебя за добрые слова. — В ее тоне не было и намека на благодарность. Лишь холод.

Он желал узнать, чем успел ее обидеть, но, быстро поразмыслив, решил не докучать, во всяком случае, первое время. Отодвинул занавесь, прищурился, привыкая к полумраку, но все равно едва не наступил на крысу. Пробрался мимо мешков и ящиков к короткой лестнице и оказался на палубе.

Свежий ветер, крепкий и удивительно холодный… непривычно холодный после месяцев в Карифе, приветливо налетел на него с запада, дохнул морем. Тэо искренне рассмеялся, приветствуя его, словно старого товарища. На воде было небольшое волнение, корабль шел споро, чуть накренившись на левый борт, спешил за уходящим солнцем. Выйдя на палубу, легко поймав правильный баланс, так, что встал точно заправский матрос, совершенно не обращая внимания на легкую качку, акробат осмотрелся.

Грязная палуба, мотки толстых канатов вдоль бортов. Парус поднят, четверо карифцев заняты работой, еще один — как видно капитан — жилистый, с седыми клочками волос над ушами, держал штурвал. Двое, проигнорировав тесноту и затхлость трюма, спали на носу, завернувшись в полосатые одеяла, и летящие брызги их нисколько не смущали.

Шерон сидела на корме, в высокой надстройке, над которой была натянута парусина в качестве полога или крыши. Увидев его, она улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ.

Сейчас, при свете дня, пускай и подходящего к концу, Тэо увидел то, что не мог разглядеть в даирате, до момента, пока весь мир не подернулся пеленой сонного тумана.

Серебристая прядь появилась в густых темно-русых волосах указывающей, словно полоска лунного света скользнула по ночному лесу, стоило облакам разойтись. Скулы стали острее, щеки запали. Если раньше она только немного напоминала Арилу, то теперь сходство со статуэткой виделось ему гораздо сильнее. Разве что локоны намного короче, а так — две родные сестры почти одного возраста.

Интересно, что бы сказал на это Мильвио?

Но улыбалась она как и прежде. Крепко обняла его, затем отстранилась, внимательно глядя в светло-ореховые, казавшиеся золотистыми глаза.

— Тебе лучше.

— Да. — Он тоже улыбался, радуясь, что видит ее. — А где Лавиани?

Шерон указала на плетеную корзину на самой вершине мачты:

— С утра там сидит, и ее настроение не самое лучшее для беседы.

— Кто расстроил нашего таувина? — Он сел прямо на палубу, подобрав под себя ноги.

— Команда. Это контрабандисты, и они сочли, что могут переиграть условия.

Тэо покачал головой. Лавиани подобное никогда не нравилось.

— Все живы?

— Да. Если не считать нескольких зубов, потерянных одним из матросов. И… — Она помешкала.

— И?.. — Акробат с иронией приподнял брови.

— Сломанной руки, кажется. Но теперь у нас всепрощающая любовь друг к другу.

— Хм… такая любовь не будет вечной.

— Я это понимаю. Но она поговорила с капитаном и, кажется, сказала что-то про Пубир… — Шерон в глубокой задумчивости провела рукой по своей шее. — Я не очень понимаю язык, на котором они общались. Очень примитивный, но, как видно, доходчивый. Теперь они все ей кланяются, как и мне. Но Лавиани это не воодушевляет, и она ждет, когда те наберутся храбрости.

— А они наберутся?

— Люди умеют удивлять.

Тэо посмотрел на нее, слыша горечь в словах. Прежняя Шерон вряд ли бы такое сказала или же… вряд ли сказала это так.

— У меня тысяча вопросов. Мы ждали тебя так долго, и я потеряла всякую надежду увидеться в этой жизни.

— Прости. — Он почувствовал внезапную печаль. — Мой сон был скоротечен, а в мире прошло столько дней. Если бы я только мог прийти раньше.

— Не за что извиняться. Твоя болезнь… — Она покосилась на его руку и понизила голос: — Я… мы с Лавиани видели, куда все зашло. Метка на лопатке продолжает быть опасной?

— Нет.

На мгновение девушка прикрыла глаза и облегченно выдохнула:

— Тогда что это? Почему она прозрачная? Твои пальцы, ногти. Что с тобой происходит?

Он подпер подбородок левой рукой в перчатке и задумался. Море волновалось, ветер крепчал, Пружина смотрел на серо-синюю воду, на чуть подернутые розовым облака, и Шерон не торопила его, давая собраться с мыслями.

— Я многого не знаю, — наконец начал он, взъерошил волосы и как-то беспомощно улыбнулся. — Шестеро! Я вообще ничего не знаю и могу лишь догадываться да подставлять фрагменты картинок, которые видел во сне. Понимаешь, насколько мои слова могут быть далеки от истины?

— Утраченное всегда нелегко восстановить. Наша эпоха, лишь бледная тень минувших — тому подтверждение.

— Мильвио… — Акробат, словно все еще не веря, что это правда, произнес другое, куда более известное имя, — Войс. Мы расстались, когда я только узнал о том, кто он такой, ты же была с ним после много месяцев. Вы обсуждали прошлое?